Сделка с дьяволом
Шрифт:
Я не альтруист, и на этом стадионе тоже буду зарабатывать. Но, по крайней мере, я делаю еще и что-то хорошее.
Опускаю взгляд на экран телефона, на котором все еще горит фотография милой Танечки. И для нее хочется сделать что-нибудь хорошее. Только вот сделать я могу только при одном условии. И мне оно, пиздец, как не нравится. Потому что это означает преждевременную войну с Плюхой. Я хоть и хотел выдавить его из города, планировал это сделать иначе, да и позже. А теперь у меня вроде как есть повод, но при этом я понимаю, что мои мощности пока не готовы
Блокирую экран телефона и бросаю Максу:
– Едем к Журавлеву. Сейчас.
Глава 5 – Елена Троянская
Алексей
Загородный дом интеллигентного преподавателя филологии небольшой, обшитый красным кирпичом и огороженный невысоким кованым забором.
Когда мы подъезжаем, к воротам тут же подбегают две немецкие овчарки, наперебой информирующие своего хозяина, что у него непрошенные гости. Макс набирает номер Журавлева.
– Добрый вечер, Владимир Савельевич. Это Максим, начальник службы безопасности Громова Алексея Валерьевича, – интеллигентно представляется он. – Алексей Валерьевич приехал к вам поговорить. Откроете?
Кивнув, Макс отключается, и мы ждем в машине, пока хозяин выйдет из дома. Торопливыми шагами он пересекает двор и загоняет собак в вольер. После этого подходит к калитке и открывает ее. Только тогда я выхожу из машины.
– Алексей Валерьевич, – суетится Журавлев, протягивая мне руку для пожатия, – Я не ждал вас сегодня.
– Понимаю, – киваю. – Простите, что так поздно. Надо обсудить детали вашего дела.
– Конечно-конечно. Да вы проходите, не стойте.
– Жди здесь, – бросаю Максу и иду в дом за его хозяином.
В доме Журавлева довольно сдержанная обстановка. Никакого пафоса и вычурности. Он провожает меня в большую гостиную, в центре которой стоит черный лоснящийся рояль с поднятой крышкой, но опущенным клавиатурным клапом. Стоящие на полу внушительные часы с маятником начинают бить, отсчитывая десять ударов.
Журавлев предлагает мне присесть на широкий диван.
– Или можем поговорить в моем кабинете, – кивает на проход в коридор.
– В кабинете будет удобнее.
Мы разворачиваемся и идем в том направлении, когда меня останавливает нежный голос.
– Папа? Все нормально?
Медленно оборачиваюсь и застываю на месте. У меня такое ощущение, что мне в грудак прилетела бетонная плита. Да уж, фотография не передает и сотой доли очарования этой девушки и ее притягательности.
Сглатываю, пялясь на то, как плавно и спокойно она двигается к нам. На ней широкие шелковые шаровары и тонкая маечка, которая едва ли скрывает спрятанные под ней прелести. Без бюстгальтера, надо сказать.
Грудь у Татьяны небольшая. Второй или даже третий неполный размер. Но она стоячая и дерзкая. Мне внезапно хочется узнать, какого цвета соски и насколько они крупные. Но обладательница очаровательных полушарий уже хватает со спинки кресла вязаный тонкий кардиган и, набросив его на плечи, закутывается, пряча
Прочищаю горло, немного приходя в себя от этой странной реакции на девушку. Такое ощущение, что у меня мало секса или девушек. Да у меня в неделю они раза три сменяются. И видел я всякое. И большую грудь, и маленькую. И глаза наивные, и губы пухлые и ключицы тонкие, и кожу белую. Но почему мой взгляд, словно примагниченный, не отлипает от этой девчонки?
– Нормально, Танюш, – быстро произносит ее отец и бросает на меня опасливый взгляд. – Ты чего выскочила?
– У тебя давление было, я переживала.
– Нормально все, – бросает он слегка раздраженно. – Возвращайся к себе.
В каком-то странном порыве, поддавшись отчаянию от того, что эта красавица сейчас исчезнет из поля зрения, делаю шаг к ней и протягиваю руку.
– Алексей Громов, – представляюсь.
Ее спокойное до этого лицо перекашивает гримаса брезгливости. Я вижу, как Татьяна пытается взять себя в руки и старается не слишком открыто демонстрировать свое пренебрежение. Но ее глаза очень ясно выражают ее ко мне отношение.
Опускаю руку и сжимаю ее в кулак. Чувствую, как во мне поднимается раздражение и злость на эту недотрогу. То есть, пользоваться моими услугами не зазорно, а пожать руку – да? Это что еще за акт протеста?
Первый порыв – свалить из этого дома. Пускай Журавлев со своей норовливой дочкой сами решают свои проблемы. Будет ее Плюханов драть против ее воли – значит, так ей и надо. Но, как только перед глазами встает картинка того, как он это делает, по телу прокатывается волна протеста. Как будто эта девочка уже принадлежит мне, а мое трогать никому не позволено. Но как же, черт побери, хочется научить ее манерам!
– Таня, – тихо, как будто с нотками предостережения произносит ее отец. – Невежливо не поздороваться с гостем.
– Добрый вечер, – недовольно бросает Татьяна и, развернувшись, скрывается в недрах дома.
– Вы ее простите, Алексей Валерьевич, – говорит ее отец, заставляя меня повернуться в его сторону. – Таня очень переживает. Места себе не находит. Вот и ведет себя так… неподобающе. Пойдемте?
Мы заходим в кабинет Журавлева. Он закрывает за нами дверь и предлагает мне присесть в большое кожаное кресло. Сам размещается в таком же, стоящем чуть в стороне.
– Могу я предложить вам чай или кофе?
– Спасибо, я ненадолго. У меня сегодня отец умер, хочу быть рядом с мамой.
– Да что вы говорите? – восклицает Журавлев. – Какая беда. Примите мои соболезнования, – качает головой.
– Спасибо.
– Я могу прийти на похороны?
– Можете. Мой помощник вышлет вам необходимую информацию.
– Ах, как жаль, – вздыхает Журавлев. – Мы ведь после службы и виделись только раз. Он как раз вернулся с очередной миротворческой операции. Хотели встретиться посидеть, да он так и не ответил на мой звонок. Вот жизнь какая бывает. Галочка, наверное, расстроена. Она так его любила! А он! Проходу ей не давал. Все оберегал, никому не разрешал смотреть на свое сокровище.