Сделка с дьяволом
Шрифт:
– Перейдем к делу, – пресекаю причитания, потому что не хочу сейчас говорить о моем отце, которому самое место там, куда он отправился.
– Да, конечно. Я так понимаю, вы подумали над моей просьбой?
– Подумал и поговорил с Плюхановым.
– Он согласился отстать от моей дочери? – Качаю головой, а брови Журавлева скорбно кривятся. – Что же тогда делать?
– Я готов взять ее под свою защиту, но это возможно только при одном условии.
– Каком же? – сглотнув, Журавлев впивается в меня взглядом.
– Если
Он мог бы даже ничего не говорить. Все его чувства написаны на лице. Шок, отвращение, даже ужас.
– Но как же?.. – бормочет он, глядя на меня широко распахнутыми глазами. – Она же совсем юная. И не готова… Да и вас не знает…
Я встаю с кресла. Дальше слушать я его не намерен. Рано или поздно в своих размышлениях он дойдет до того, что я недостоин его дочери. А это я выслушивать точно не собираюсь.
– Если вы или она не согласны, я умываю руки. У вас сутки на раздумья. Свадьба через неделю.
– Зачем же так поспешно? – Журавлев вскакивает следом за мной.
– Затем, что защита ей нужна уже сейчас, а не через месяц или два. Думайте. В течение суток жду ваш ответ. Если вы со мной не свяжетесь или дадите отказ, дальше вы с Плюхановым сами. Доброго вечера.
Даже не протянув ему руку для пожатия, разворачиваюсь и ухожу из этого дома. Перед самым выходом бросаю взгляд на коридор, в котором скрылась Татьяна. Сначала там пусто, но через секунду из-за угла показывается ее голова, а потом, заметив меня, резко скрывается. Хмыкнув, выхожу на улицу и сажусь в машину. Откидываю голову на подголовник и прикрываю глаза.
– Едем домой, – командую водителю, и через секунду машина трогается с места.
Вот нахера мне все это, а? Еще и свадьба так быстро после смерти отца. Люди могут не понять. Но какое мне до них дело, если ладони чешутся, так сильно мне хочется наказать строптивую интеллигентку?
Глава 6 – Шило на мыло
Татьяна
Как только Громов покидает наш дом, я прилипаю к окну, чтобы убедиться, что его устрашающая черная машина наконец покинула наш поселок. Выдыхаю, едва красные огни габаритов скрываются за поворотом, и присаживаюсь на подоконник.
Прикрыв глаза, делаю еще один глубокий вдох.
Громов красивый. В смысле, той мужской красотой, которая не поддается банальным описаниям. Даже я – будущий филолог – не могу подобрать слова для того, чтобы описать его внешность. Она как будто стирается за общим впечатлением от этого мужчины.
На вид ему лет тридцать. Может, чуть меньше. Но в его взгляде столько опыта, что по телу проходит дрожь даже от воспоминания. Я смогла каким-то шестым чувством уловить, что этот опыт не сравнить даже с огромным жизненным опытом моего отца. В том, что пережил Громов, много боли и жести. И это, несомненно, отражается в его резких чертах лица.
Поджатые губы, острый взгляд и крепко сжатые челюсти.
Интересно,
Не знаю, зачем папа пригласил его в наш дом, но уж точно не для того, чтобы просто выпить чаю. Мне не удалось подслушать их разговор, потому что в нашем доме хорошая шумоизоляция из-за того, что папа некоторое время вел занятия онлайн, а мама любит музицировать по вдохновению. Иногда оно приходит к ней в самый неподходящий момент, когда папа, например, работает. Так что он сделал все, чтобы музыка его не отвлекала.
Я снова и снова прокручиваю в голове образ вечернего гостя папы, когда меня из задумчивости вырывает голос мамы:
– Танюша, а ты чего тут?
Распахиваю глаза и упираюсь взглядом в закутанную в шаль маму. Она обернута ею почти до колен, а ниже выглядывает подол белой ночной сорочки до пят.
– Я думала ты спишь, – решаю обойти ее вопрос, и мне это с легкостью удается.
Моя мама очень… творческая. Она часто витает в облаках, так что переключить ее на нужную мне тему никогда не составляет труда.
– Я читала, а сейчас захотелось чаю. Не составишь мне компанию?
– Конечно.
– Мне показалось, что возле дома была какая-то машина. Но я была в полудреме и не стала проверять. Кто-то приезжал?
– Громов, – раздается слева от нас голос папы. – Девочки, надо поговорить.
– Володя, ты меня пугаешь, – хмурится мама.
– Нечего бояться. Точнее, не меня.
– Ой, господи, – вздыхает мама, а я закатываю глаза. Она у нас такая впечатлительная. Я тоже папиными стараниями без особой брони, но мама совсем как будто не приспособлена к жизни.
Мы перемещаемся в гостиную, размещаясь на большом диване. Папа садится напротив в кресло и сверлит меня взглядом.
– Громов согласился помочь и защитить тебя от Плюханова. – Я медленно выдыхаю и даже начинаю улыбаться. Ну вот! Не настолько плох этот Громов. А я уже надумала себе гадостей про него. – Но с условием.
Папа произносит это так, что мои внутренности как будто покрываются коркой льда. Дыхание застревает в горле, потому что я уже сейчас – до того, как папа произнес это условие – чувствую, что мне оно не понравится.
– Каким? – спрашиваю негромко.
Бросаю быстрый взгляд на маму, проверяя, не упала ли она в обморок. Так сказать, превентивно. Пока еще нет, но кожа уже побледнела. Может, сбегать за нашатырем на всякий случай?
– Ты должна стать его женой, – произносит папа, и у меня такое ощущение, что над головой раздается гром.
– Что? – хватаюсь за горло, потому что застрявший воздух все еще не двигается ни в легкие, ни обратно. – Женой?
– Да, Таня, – кивает отец. – Похоже, это единственный выход.