Сделка
Шрифт:
– Уберите эту забавную штучку, - сказал он. Говорил он уверенно, но его тенор подрагивал. Голос не соответствовал размерам этого человека.
Я обошел вокруг стола, говоря:
– Не опускайте руки, - а затем обыскал его. Он стоял спокойно, но временами бросал на меня сердитые взгляды. От него исходил сильный запах мужского хвойного лосьона.
Он был чист. И в отношении оружия, и в отношении того, что у него была чистая одежда и он был хорошо вымыт. У этого человека были деньги, и, думаю, не от занятий рэкетом. Во всяком случае, это не был человек Нитти.
– Кто вы такой, черт возьми?
– спросил я, опуская пистолет, но не убирая его.
–
– О!
Теперь была моя очередь судорожно сглотнуть.
– Черт меня подери, если это не вы!
Я повернулся к менеджеру скотного двора, который все еще корчился на полу, похожий на большого жука.
– Вроде бы с вами уже все обсудили, мистер Мертс?
Он встал, отряхивая свою одежду, и сказал:
– Да.
Я сказал ему, что моя секретарша позвонит ему, и он встретится с одним из моих сыщиков. Засим деятель скотного двора удалился. Я закрыл дверь прямо перед хорошеньким сердитым личиком Глэдис.
– Вы не сядете, мистер Пеглер?
– Я не уверен, что стою на ногах. Вообще-то, я не в восторге, когда на меня целятся из пистолета.
– А кому это нравится?
– сказал я в ответ.
– Садитесь, пожалуйста, нервно произнес я, пододвигая к нему стул.
Пеглер прокашлялся и сел; я подошел к своему столу, убрал пистолет в кобуру, чувствуя себя смущенным.
– Не возражаете, если я закурю?
– спросил Пеглер.
– Нет, конечно.
Он вытащил золотой портсигар со своими инициалами из внутреннего кармана пиджака, достал сигару, а я пододвинул к нему пепельницу со словами:
– Не ожидал, что эта история заинтересует такого человека, как вы.
– А что это за история?
– Убийство О'Хары.
– Ах эта. Да, я утром просмотрел заголовки: он, кажется, занимался бегами? А что, вы имеете к этому какое-то отношение?
– Если я смогу объяснить, - ответил я. Коротко я описал ему всю ситуацию, рассказал про вчерашний инцидент, моих страхах перед преступниками, и о том, как я отказался разговаривать с прессой.
– Я ни на секунду не поверил, что сам Вестбрук Пеглер звонил мне.
– Вообще-то я не работаю в Чикаго, - сообщил он, - но в местных газетах с радостью печатают мои фельетоны.
Что верно, то верно. Я часто читал статьи Пеглера. Он был одним из тех журналистских псов, которые моментально хватают тему зубами и уже не отпускают ее Он был одним из тех любителей "жареных" фактов, которые всегда готовы поддержать любую точку зрения лишь бы заслужить или крики восторга, или вопли негодования от своих читателей. Он не поддерживал ни правых, ни левых политиков; он мог воспевать линчевателей за то, что они избавили мир от убийцы, а на другой день журналист сокрушался по поводу нищеты в трущобах. В понедельник он оплакивал судьбу нищих, а во вторник защищал богатых.
– Вы знаете человека по имени Вилли Биофф?
– спросил он.
Вилли Биофф? Почему, к дьяволу, Вестбрук Пеглер интересуется этим маленьким жирным существом?
– Ну, да, - ответил я.
– А что вы знаете о нем? Я пожал плечами.
– Вилли занимался сутенерством. Потом, кажется, выступал за профсоюзы, да он, по-моему, и сейчас состоит в одной из профсоюзных организаций.
– Это неверно. Он, по-видимому, является охранником человека по имени Джордж Браун. На самом деле...
– тут Пеглер остановился, чтобы выплюнуть следующие слова, как отраву, - состоит в ИАТСЕ - Международном союзе театральных работников.
– Профсоюз работников сцены, - кивнул я.
– Да, я знаю Брауна. Он пьяница и хвастун. Но если его поддержать, он может произнести целую речь и вообще разойтись. Какой только чепухи он не начинает нести в разных случаях!
– Но вы его видели в роли руководящего работника?
– Да, конечно, Биофф был мозгом Брауна долгие, Долгие годы. Поговаривали, что Браун выпивает чуть не сотню бутылок пива в день. Поэтому ему, конечно, нужны были чьи-то мозги.
Пеглер слегка улыбнулся, затянувшись сигарой. Из вежливости, подумал я. Он произнес:
– Я встречал... точнее, столкнулся с Вилли Биоффом лишь однажды, много лет назад. Кажется, в тысяча девятьсот тринадцатом. Тогда я постоянно работал в Чикаго. Мой отец был гениальным обработчиком газетных статей в "Американ" в то время и меня взяли на работу из уважения к нему.
– Но вы же еще тогда были ребенком...
– Мне было семнадцать, - ответил Пеглер. Он нарочито пожал плечами, не скрывая своей гордости.
– В то же время я работал для "Юнайтед пресс". Я могу жить на востоке, мистер Геллер, но я принадлежу к чикагской школе журналистов. А нью-йоркская школа занимается...
– и дальше он вновь заговорил с отвращением, - этикой и манерами. Репортеры из соперничающих изданий нередко вместе собирают материалы и факты, работая над одним и тем же происшествием.
– Мысль о таком подходе к делу была невыносима для Пеглера. Поэтому он заулыбался, описывая чикагскую школу журналистики.
– Мы - другое дело. Мы радовались любому происшествию, даже ночным кражам со взломом. В погоне за сенсацией мы были готовы на все. Мы бы в жизни не помогли репортеру из соперничающего с нами издания, даже если бы он лежал на дороге, истекая кровью. Ха! Мы боролись, хитрили, и если уж быть до конца откровенным, ненавидели друг Друга.
Похоже, ностальгия поглотила его, он, кажется, забыл и про Вилли Биоффа, и про Джорджа Брауна, и про Натана Геллера. Но я не забыл ничего этого.
Потом Пеглер ответил на вопрос, которого я так и не задал.
– Я видел Биоффа, когда он освещал жизнь полицейских участков и управлений. Я практически бездельничал в то время: ездил иногда на пожары, фотографировал, болтался в Сити-Холле по выходным; там, кстати, я проиграл в покер Бену Хетчу и Джейку Линглу. Пожалуй, полицейский участок на Гаррисон-стрит помог мне лучше всего набраться опыта.
Это понятно. Вест-Гаррисон-стрит дала название самому неблагополучному району: здесь жили иммигранты, цветные, китайцы, которые приехали в эту страну в поисках Американской мечты, а столкнулись здесь с невеселой реальностью. Был там и непревзойденный квартал домов с красными фонарями, где трудились проститутки с кожей всех возможных цветов и оттенков.
– Полицейский участок наслаждается диетой, состоящей из убийств, перестрелок и ранений, - сказал Пеглер, притворяясь, что испытывает отвращение к тому, что рассказывает.
– Судья Хопкингс периодически впадает в ярость и орет: "Бейлиф, а ну-ка приведи мне сюда парочку шлюх!" Судья обожал подшучивать над девицами; ему нравилось, когда они говорили, что у них нет денег заплатить штраф в пять долларов. "О, дорогая, думаю, ты сумеешь заплатить!" - говорил он и давал ей возможность расплатиться. Но он не был плохим судьей - нет, скорее, обычным. Да, нравы там были суровыми, их юмор напоминал юмор висельников, особенно шуточки судьи. Алкаши, наркоманы и другие правонарушители проходили постоянным парадом по этому участку. Ну и, конечно, местные леди тоже не обходили своим вниманием это заведение.