Сделка

Маркус Галина

– Нет, ну что за люди! – возмущалась она. – Как будто у них есть право лезть к совершенно чужому человеку только на том основании, что видели его по телевизору.

– Ну, это психология такая – вроде как знакомого встретили. А что я-то их не знаю – не суть важно.

Нормально поговорить не удалось. Проглотив по куску пиццы, они поспешили вернуться в автомобиль. Но Брюсов не стал заводить мотор. Некоторое время он сидел молча, поглаживая руками баранку, а потом повернулся к ней.

– Знаешь, я собирался сказать тебе вот что, – голос у него стал серьезным. –

Ты, как я понял, мыслишь стандартами. Думаешь, я девушек каждый день меняю? Но представь, я – не любитель приключений. Мне эти связи не льстят. И для здоровья опасно.

Он усмехнулся и продолжил:

– Конечно, я вчера поспешил. Если тебе еще не надоело сравнение, то я просто давно не читал хорошей литературы. Я понял, скорочтение – не наш с тобой случай.

«Интересно, – подумала Ира, – он каждый раз тратит на обольщение столько энергии, или давно не тренировался?»

– Короче. Сегодня одна, завтра другая – не мой стиль. Ир, я предпочитаю серьезные отношения. Хочу, чтобы ты это четко осознала и не боялась.

– Я осознала. Значит, твой стиль – это две одновременно, так? – Ира понимала, что нарывается, но раз уж он взялся все объяснять…

– Что ты имеешь в виду? – нахмурился Брюсов.

– У тебя есть Лиза, но ты предлагаешь мне серьезные отношения. Ты ведь не считаешь меня идиоткой? Или возможны серьезные отношения сразу с двумя? Или отношения бывают серьезными в разной степени?

Похоже, Ирина действительно перешла грань. Кто она такая, чтобы качать права? Глаза у Брюсова стали узкими, она ясно прочла в них ярость. Ну, сейчас пошлет ее подальше… И чего ей неймется, чего она добивается? Ну не мечтать же, в самом деле, о настоящем романе с ним! Так зачем полезла в бутылку?

– Значит, послушай меня! – желваки у него так и ходили. – Хочу сказать тебе раз и навсегда – не тычь мне Лизой и не задавай вопросов. Мы знакомы всего два дня, однако я точно знаю, что ты мне нужна. Тебе этого мало? Что касается остального, я сам разберусь. Не стоит сейчас предъявлять мне претензии!

Она кивнула, тоже взбешенная до такой степени, что стало даже радостно, и сказала тихо, но яростно, отчетливо выговаривая слова:

– Послушай меня теперь ты. Я тоже говорю раз и навсегда. Мне этого мало! Я никогда и ни с кем не буду одновременно. Исключения для знаменитого Брюсова делать не собираюсь. Я-то пока не в чем не уверена… насколько ты мне нужен. Не нравятся вопросы – расходимся прямо сейчас!

Ее даже трясло от гнева. Нет, она не позволит себя унижать. И ждать, когда он ее выкинет, тоже незачем. Ирина взялась за ручку, но двери в машине оказались заблокированы.

– Открой, пожалуйста, – спокойно попросила она.

Брюсов смотрел на нее, и на лице его отражалась внутренняя борьба. Он молча кусал губы, а потом буркнул:

– Не надо торопиться! Я тебя уважаю. И все понимаю… И мне бы не понравилось, если… Просто мое отношение к тебе приобрело серьезную форму быстрей, чем… чем жизнь успела поменяться.

Собственно, надо было быть полной дурой, чтобы на это купиться. Какая серьезная форма? Они действительно видятся только второй день. Просто

обычная отговорка, чтобы потянуть время и добиться своего.

Брюсов взял ее за руку:

– Такое со мной впервые, хочешь верь, хочешь нет. Я не отказываюсь объяснять, просто прошу подождать. Прошу, понимаешь?

Теперь он смотрел так глубоко и искренне, что невозможно было ему не верить.

– Хорошо, – выдохнула, наконец, она.

Лицо у него стало взволнованным:

– Ир… Все будет нормально, я знаю…

Она видела – ему было все равно, что говорить, он обнимал ее – крепко, настойчиво. Потом поцеловал: не так, как вчера – осторожно и нежно, а страстно и долго. Так, что когда они оторвались друг от друга, еще пару минут не могли отдышаться.

Оба какое-то время молчали.

– Что ты делаешь на ноябрьские праздники? – поинтересовался, наконец, он, и, не дожидаясь ответа, предложил:

– Мы выезжаем за город, на съемки эпизода. Поехали со мной?

– И где ты будешь меня прятать – в гостиничном номере? В твоем или отдельном?

– Как захочешь. А зачем мне тебя прятать? Тебе неинтересно посмотреть на съемки?

– Интересно, конечно. А что ты скажешь – кто я такая? Все знают про Лизу…

Он поморщился, как от головной боли, но сдержался.

– Думаешь, кому-то есть дело? Не собираюсь отчитываться.

– Попадешь со мной в новости, а я не формат для журнала.

– Прекрати, Ир. Какой-то бред, говорю тебе, мне все равно.

Зазвонил мобильный, и она привычно схватилась за сумочку, когда поняла, что телефон звонит у него. Саша взглянул на номер и отрубился, не отвечая. Ира не произнесла ни слова – все было написано в ее глазах.

– Я разберусь с этим, – твердо сказал Брюсов, – и как можно скорей, не волнуйся.

***

Остаток этой недели и всю следующую Ирина прожила, как во сне. События происходили слишком быстро, чтобы успеть их осознать. С Брюсовым общались каждый день, он встречал ее на Новокузнецкой, они ужинали, гуляли по Москве, а после Саша всегда отвозил Иру домой.

В субботу ее навестили мама и отчим – поздравить с прошедшим днем рождения. А Брюсов был занят на съемках, но в воскресенье освободился пораньше и снова приехал за ней. Пару раз в ресторане они встречали его знакомых, и Саша представлял им Ирину как свою подругу.

За эти дни она услышала столько приятного о самой себе, что почти поверила, что Брюсов в нее влюблен. Говорил он просто, но искренне. Например, что она – не как все, что таких он еще не встречал, что она перевернула его жизнь и тому подобную чепуху, которую умные женщины не воспринимают слишком серьезно. Ее зеленовато-серые глаза были названы колдовскими и восточными. Что, впрочем, немного соответствовало действительности: разрез глаз и густота темных, почти черных волос достались ей от деда – грузина. Больше дедовские гены ни в чем не проявились – Ира была белокожей настолько, что по весне на носу появлялись веснушки. Мама утверждала, что дочь у нее не красавица, но девушка миловидная.