Сдирающий кожу

Симмс Крис

Джон отхлебнул пива.

— А еще я никак не могу решить, докладывает мой новый напарник о каждом моем шаге Маклогину или нет.

— Ты думаешь, он до сих пор помнит?.. — Она замолчала, не желая говорить о прошлогоднем деле, которое едва не стоило им обоим жизни.

— Мне кажется, да.

Элис смахнула с лица прядь светлых волос.

— Скотина.

Джон печально улыбнулся:

— И еще один момент. Мой новый напарник — гей.

— Ну и что? Только не говори мне, что кому-то

придет в голову сомневаться в твоей ориентации.

Джон снова подцепил кольцо на банке.

— Ну, не знаю. Честно говоря, я чувствую себя неловко.

— С чего вдруг? По-моему, ты обольщаешься. Нужен ему дяденька размером со шкаф, у которого к тому же вся физиономия в шрамах! Спорить могу, он предпочитает стройных мальчиков с гладкой кожей.

— Будем надеяться.

Элис вздохнула:

— Ты никогда раньше не работал с геями?

Джон покачал головой:

— В полиции все по-другому, Эли. Такие, как Мелвин, у нас долго не проработают.

— Не все геи такие манерные, как Мелвин. И потом, он больше на публику старается, хочет произвести впечатление на пожилых дам. Старушки тают, как будто их стрижет сам Грэм Нортон.

— Да, но у нас все-таки служба.

Элис уперла руки в бока и чуть выставила вперед одну ногу. Джон называл это «позой адвоката» — верный признак того, что она готова ринуться в словесную баталию.

Их роман начался больше двенадцати лет назад после случайной встречи в пабе. Джон с друзьями по команде пришел смотреть финальный матч чемпионата мира по регби 1991 года на большом экране. По мере того как матч подходил к неизбежному финалу — Англия проигрывала Австралии, — зрители все сильнее негодовали по поводу несправедливого судейства.

Когда все стаканы на столике, за которым сидела Элис, были повалены, она, ни секунды не колеблясь, отправилась выяснять отношения с их компанией. Еще до того, как он согласился купить им новую выпивку, Джон был совершенно очарован задиристой девчонкой. И каждый раз, когда он видел ее такой, сразу вспоминал, почему влюбился.

— А как насчет равных возможностей для всех, о которых нам тут уши прожужжали? Как насчет плакатов, которыми оклеен весь город? «Мы не похожи друг на друга, но на страже закона мы вместе».

Джон закатил глаза, наслаждаясь каждой секундой спора. Рекламные плакаты министерства внутренних дел, изображающие чернокожих полицейских, вызвали множество шуточек у них в участке, и все же заявления о приеме на работу по-прежнему подавали в основном белые.

— В полиции свои правила, Элис, сама знаешь. И не важно, что при этом говорят про привлечение на службу представителей этнических меньшинств и все такое.

— «И все такое», — передразнила Элис. — Смотри, Джон, так и останешься в прошлом тысячелетии.

—

Я не сторонник подобных взглядов, Эли, однако такова жизнь. Ты говоришь, меняется общество, а на самом деле меняется твое окружение. В целом старые предрассудки все еще тут — никуда они не делись.

Он вспомнил слоган с рекламного плаката.

— С теми, кто на тебя не похож, ты в своей жизни почти не сталкиваешься.

Джон одарил ее лучезарной улыбкой и стал ждать, что последует дальше.

Элис нахмурилась:

— В бедных районах, куда вас чаще всего вызывают, конечно, много расистов и гомофобов. Так будет всегда, пока существует разница в образовании.

Джон рассмеялся:

— Речь не о бедных, речь о богатых. Они принадлежат к высшим слоям общества, а не к низшим; аристократия, истеблишмент, элита — называй как хочешь.

Он представил старших офицеров, судей, политиков. В основном это белые женатые мужчины старшего возраста.

— Я говорю о людях, получивших самое лучшее образование. Именно они больше всех противятся переменам. Их все устраивает. В конце концов, эти порядки устанавливали их отцы и деды.

Элис помолчала.

— Как все это грустно.

Джон понял, что победа осталась за ним, однако радости ему это не доставило.

— Такова жизнь. — Он пожал плечами. — Ты не переживай, я не собираюсь всем и каждому под большим секретом рассказывать, что Рик — гей.

— Я догадываюсь. — Она зевнула, чуть отклонившись назад; ее взгляд упал на часы, висевшие на стене. — Ложиться будешь?

Джон допил пиво и кивнул.

Глава 10

Донна Пул почти чувствовала, как с каждым глотком боль волнами прокатывается по горлу пациента. Ему, по-видимому, было тяжело дышать: втянув в себя еще немного жидкости, он отпустил соломинку.

— Все? — заботливо спросила Донна.

Пациент откинулся на подушки и медленно кивнул.

Донна поставила пакет на место.

— Ты очень смелый.

Она мягко потрепала короткие волосы на голове больного. Такая стрижка напомнила ей певицу, которая пела о растоптанных чувствах и том, как несправедлива жизнь. Как ее?.. Энни Леннокс? Шинед О’Коннор?

Опухшие глаза повернулись к окну. Поднялся палец: красный лак на ногте ярко контрастировал с белой простыней.

— Ты не покрошишь печенье на подоконник?

Голос был чуть громче шепота. Донна усомнилась, правильно ли она поняла.

— Покрошить печенье на подоконник?

Пациент кивнул:

— Для птички малиновки.

Донна неуверенно улыбнулась:

— Как скажешь.

Она взяла диетическое печенье из непочатого пакета и отломила маленький кусочек.