Сдохни, но сделай
Шрифт:
– И зачем ты меня сюда позвал? – спустя несколько минут, нарушил молчание Егор. Ему уже надоело просто так безмятежно идти.
– Ты же догадываешься, что я должен тебе сказать, - лениво отозвался Пашка.
– Догадываюсь. Не сказать, что сильно этого хочу, - мрачно ответил Егор.
– Ну, так и не хоти. Всё в твоих руках. Только про цену ты догадываешься?
Егор не ответил.
– Ладно. Давай так. Я начну. А ты, если что, меня остановишь, - предложил Пашка.
Он остановился, повернулся прямо к Егору и замер по стойке «смирно»: - Я, Немцов Павел Сергеевич, торжественно присягаю
– Вот и всё, - сказал он оторопевшему Егору и вздернул руку к виску. Тот ожидал откровений, советов, признаний. Чего угодно, но не военной присяги. Не той клятвы, что каждый рядовой, вступая в ряды защитников, давал своей Родине, своему народу. И Пашка, произнеся её, дал понять Егору, что отныне он для него товарищ генерал-майор. Что он имеет право командовать, что не должен держаться за прошлое. И что пришло время меняться. Снова.
Пашка, отдав честь новому начальству, круто развернулся и, четко ставя ногу, пошёл прочь.
– Папа, - окликнул его Егор.
– Всё в твоих руках, - бросил ему Пашка, не останавливаясь.
– Да, подожди ты, - на плечо Пашки легла рука, останавливая и разворачивая его назад.
– Думаешь, мне это нравится? – грустно спросил Пашка, внимательно глядя на Егора: - Мне теперь не с кем и посоветоваться, кроме Бати. А тот, походу, совсем в политику ударился под старость лет.
– Мне нужна своя команда, - сказал Егор.
– А, ну это всегда пожалуйста, - ответил Пашка.
– Ты не понял. В Анклаве есть несколько центров силы. Пока был Мясников, он их всех в узде держал. Сейчас всё может измениться. Точнее не может, а обязательно изменится.
– Извини, Егор. Я не сила. Моя рота – не сила. Я, блядь, даже не знаю, где половина личного состава роты находится. И вообще живые ли они?
– Я знаю, - ответил Егор: - Тут они, недалеко.
– Пошли! – категорично заявил Пашка, но тут же сдулся. – Нет, не надо их трогать. Пока не надо. Или вообще не надо.
– Как знаешь. Они в соседнем со штабом здании пока разместились. Хотели в полк двинуть, но я попросил остаться. Паша, мне хреново, - это признание далось Егору с трудом.
Пашка наклонил голову, по-новой оглядывая Егора. Действительно, свежеприготовленный Верховный выглядел не очень. В едва разгоняемой светом далеких фонарей темноте нездоровым возбужденным блеском выделялись глаза на бледном уставшем лице.
– Завтра. Я вернусь и мы поговорим. А пока иди спать, - ответил Пашка. Развернулся и медленно пошёл прочь. На этот раз Егор его останавливать не стал. Молча проводил взглядом и пошёл обратно. Всё-таки нужно попытаться уснуть.
***
Пашка не спеша шёл по улице, не обращая внимания на принявшуюся протестовать раненую ногу. В голове был настоящий хаос. Хренов Батя. Предатель. Зачем он притащил его сюда посреди ночи? Чтобы кто-нибудь смог вытащить паникующего Егора из ямы, в которую, он уверен, они сами его и запихали? Он, разумеется, не знал всех закулисных интриг и решений. Блядь, да он вообще ничего не знал. Куда подевалось прежнее руководство? Почему на трон посадили никому не известного подполковника, а не того же Самойлова, или ещё кого из генералитета? Почему Чужие провели такую странную атаку на Город? Где, в конце концов, логика? Или этот мир плавно сошёл с ума, а он и не заметил? Или это он сошёл с ума, а вокруг всё нормально? Так и должно быть. Ракеты падают аккуратными восьмерками, вчерашние подполковники посылают за кофе генералов, а Пашки сотрудничают с Чужими. Что ещё? Осталось только принцессу на единороге найти, чтобы отвести её в город Владивосток. Зачем? Ну, таковы правила этой игры.
Он резко остановился. Нащупал пистолет на поясе. Медленно вытащил из кобуры и заглянул в черный зрачок ствола. А вот если сейчас себе в голову выстрелить, всё прекратится? Разумеется. Для тебя. А остальной мир покатится дальше. Пока единорог принцессы не окунет свой рог в Тихий океан. Да что с тобой?
С тихим шорохом пистолет вернулся в кобуру. Пашка огляделся по сторонам. Незнакомая улица, вокруг никого. Ни единого источника света, кроме проглядывающей из-за облаков луны. И он. Никому не нужный сейчас командир без команды. С кучей дерьма вместо мозгов. Даже стреляться противно. Испачкаешь прекрасный грязный асфальт и стену дома. По улице разнесся тихий смешок, сменившийся приступом кашля. Одинокая фигура шла прочь, хромая и шатаясь, словно пьяный матрос, впервые за долгое время ступивший на берег.
***
– Где он?
– ворвался в сон вопль Тани и стук бьющейся об стену двери. Кристина снова открыла глаза и разглядела стоявшую на пороге фигуру.
– Дежавю, - решила она и повернулась на бок.
– Где Пашка?
– спросила Таня. Не дождавшись ответа, она вошла внутрь и принялась безжалостно тормошить Кристину.
– Отвали, сила нечистая, - простонала та.
– Где?
– Не знаю. У Бати спроси. Он ночью приходил, - сдала Кристина полковника в надежде, что Таня свалит выпытывать местонахождение командира у него.
– Откуда знаешь?
– не унималась Таня. От её голоса прямо веяло подозрительностью.
– Отвали, дай поспать.
– Он был здесь?
– Был. Вломился, разбудил.
– А дальше что?
– Блин, Таня!
– Кристина поднялась на кровати, встретилась с пылающим гневом взглядом докторши и даже немного испугалась.
– Спросил, где Пашка и ушёл, - ответила она.
– Кто спросил?
– Батя.
Таня резко развернулась и выбежала из комнаты.
– Это что сейчас было?
– спросила у оставшейся открытой двери Кристина. Почесала правое ухо и сообразила: - Да ладно!
– и тихонько хихикнула.
Как назло, такой желанный сон улетучился. Дисциплинированно провалявшись ещё минут пять, Кристина вылезла из кровати. Закинула на плечо полотенце и поковыляла в туалет.
– Блин, занято, - с досадой подумала она, дернув дверь. Придется вниз тащиться.
Замок щелкнул и на пороге возник свежий и подтянутый Мохер. Смерил ее взглядом.
– Привет, прикольные трусики, - подмигнул он ей и прошел мимо.
Кристина по инерции проникла внутрь, облокотилась на раковину и только потом сообразила, что пошла умываться в одном нижнем белье.