Сдвиг времени по-марсиански (сборник)
Шрифт:
С большим трудом ей удалось вымолвить:
— Сегодня уже слишком поздно.
— Нет. Мы пообедаем где-то часам к шести, а до Шайенна можно добраться за два-два с половиной часа. Это будет только восемь тридцать, ну, допустим, самое позднее, девять. Мы можем отсюда позвонить Абендсену, предупредить его, что мы едем, и объяснить ситуацию. Это ведь произведет впечатление — междугородный разговор. Скажем, что летим на Западное побережье, в Денвере остановились только на одну ночь и что нас так увлекла эта книга, что
— Зачем? — перебила Юлиана.
На глазах ее выступили слезы, она сжала руки в кулачки, засунув внутрь большие пальцы, как когда-то в детстве.
Она чувствовала, как дрожит у нее челюсть, и когда заговорила, голос ее был едва слышен.
— Я не хочу ехать к нему сегодня, не собираюсь. И вообще не хочу, даже завтра. Мне только хочется посмотреть здесь что-нибудь интересное. Ты же обещал мне.
Пока она говорила, снова родился страх и сдавил ей грудь, неожиданная слепая паника, так, что почти даже не покидала ее в самые яркие мгновения общения с ним. Она заполняла все ее естество и подчинило ее себе. Она чувствовала, как эта паника мелкой дрожью трясет ее лицо, как она выпирает повсюду так, что ее можно заметить без особого труда.
— Вот вернемся, устроим кутеж — все злачные места объедем.
Он говорил рассудительно, но тем не менее с непреклонной твердостью, как будто отвечал хорошо выученный урок.
— Нет, — ответила она.
— Надень голубое платье.
Он принялся рыться в пакетах, пока не нашел платье, бережно разложил его на кровати: казалось он не спешил.
— Ну? Как? Ты будешь в нем сногсшибательной. Слушай, купим бутылку дорогого шотландского виски и возьмем с собой.
«Фрэнк, — подумала она, — помоги мне. Я влипла во что-то, чего не понимаю».
— Шайенн гораздо дальше, чем ты думаешь, — ответила она. — Я смотрела по карте. Будет на самом деле поздно, когда мы доберемся туда, скорее всего часов одиннадцать. Если не все двенадцать.
— Надень платье, — сказал он, — или я тебя убью!
Закрыв глаза, она нервно захихикала.
«Моя тренировка, — подумала она. — Значит в конце концов все это было не зря. Ну что ж, посмотрим, успеет ли он убить меня до того, как я сдавлю нерв на его спине и искалечу его на всю жизнь? Но он ведь дрался с теми британскими коммандос, он уже прошел через все это много лет назад».
— Я знаю, что ты, вероятно, сможешь швырнуть меня хорошенько, — сказал Джо, — а может, и нет.
— Нет, на пол я тебя швырять не буду, я просто навсегда оставлю тебя калекой. Я сделаю это. Я жила на Западном побережье. Японцы научили меня этому еще в Сиэтле. Так что можешь сам ехать в Шайенн, если тебе так приспичило, а меня оставь в покое. И не пытайся меня принуждать. Я тебя боюсь и способна на что угодно.
Голос ее сломался.
— Я могу слишком резко обойтись с тобой при первой же попытке приблизиться.
— Ну заладила! Да надень же это чертово платье! К чему все это? Ты что, чокнулась? Плетешь невесть что! Убью, изувечу! Из-за чего? Только из-за того, что я хочу посадить тебя в автомобиль и прокатить по автостраде, чтобы повидать того малого, который написал книгу, которую ты…
Раздался стук в дверь.
Джо бросился к ней и открыл. Рассыльный в форме сказал:
— Гладильная служба, сэр. Вы справлялись у администратора, сэр.
— Да.
Джо шагнул к кровати, сгреб все белье, новые сорочки и отнес рассыльному.
— Вы сможете вернуть их через полчаса?
— В том случае, если только складки прогладятся, — сказал рассыльный.
Он внимательно их осмотрел.
— Не стирая. Да я уверен, что сможем, сэр.
Когда Джо закрыл за ним дверь, Юлиана спросила:
— Откуда тебе известно, что новую белую сорочку нельзя одевать, не погладив?
Он ничего не ответил, только пожал плечами.
— Я-то совсем забыла, — продолжала Юлиана. — Женщине следовало бы помнить, что когда вынимаешь их из целлофана, они все в морщинках и складках.
— Когда я был помоложе, я любил хорошо приодеться и погулять.
— А как же ты узнал, что в отеле есть гладильная служба? Я этого не знала. А ты в самом деле подстригся и покрасился? Я вдруг подумала, что твои волосы всегда были светлыми, и что ты носил парик. Разве нет?
Он снова пожал плечами.
— Ты, должно быть, эсэсовец, — продолжала она, — выдающий себя за шофера-итальянца, и никогда не дравшийся в Северной Африке, да? Тебе нужно было сюда приехать, чтобы убить Абендсена, разве не так? Я уверена, что именно так, хотя и признаюсь, что я ужасно глупая.
Она почувствовала себя выжитой и опустошенной.
Подождав, Джо сказал:
— В Северной Африке я действительно сражался. Ну, не в артиллерийской части под командой Парди, конечно. В дивизии «Бранденбург».
Затем он добавил:
— Я был немецким разведчиком, проникал в английские штабы. Не вижу тут ничего такого: в любом случае у нас было дел по горло. И я был под Каиром. Там я заслужил медаль и повышение по службе. (Чин капрала).
— Та авторучка — какое-то оружие?
Он не ответил.
— Бомба, — неожиданно поняла она, произнося это слово вслух. — Что-то вроде бомбы-ловушки, которая настраивается так, что взрывается, когда кто-то до нее дотрагивается.
— Нет, то, что ты видела, это двухваттный приемопередатчик, чтобы я мог поддерживать связь. На тот случай, если произойдут изменения в первоначальном плане, прежде всего в связи с нынешней политической ситуацией в Берлине.
— Ты свяжешься с ними в последний момент, перед тем, как это сделать?
Для уверенности?