Сдвиг времени по-марсиански

Дик Филип Киндред

Неуверенными шагами Арни подошел к выходу из пещеры и выглянул наружу, на холодный полуденный свет марсианского солнца.

– Манфред!

Вокруг не было никаких следов мальчика. «Ну что ж, по крайней мере я вернулся в свою действительность, остальное не важно».

К тому же он избавился от ненависти к Джеку Болену. И потерял всякий интерес к приобретению земли в горах Франклина Рузвельта.

«Можешь и Дорин Андертон оставить себе, – заключил Арни, направляясь к тропе, по которой они пришли сюда. – Надо только сдержать слово, данное Манфреду, и поскорее отправить

его на Землю. Возможно, эта перемена излечит мальчика, к тому же, вероятно, на Земле теперь хватает хороших психиатров, лучше здешних. Как бы там ни было, ему не будет грозить AM-WEB».

Спускаясь вниз и посматривая по сторонам в поисках Манфреда, он заметил вертолет, который кружил низко над землей. «Может, они видели, куда пошел мальчик», – подумал Арни. И Джек, и Дорин все это время должны были наблюдать за ними.

Арни остановился и замахал руками.

Вертолет начал осторожно снижаться, пока не опустился на тропу чуть впереди, там, где она расширялась перед входом в Грязную Башку. Дверца распахнулась, и из вертолета вышел мужчина.

– Я ищу мальчишку, – начал Арни и только тут понял, что это не Джек Болен. Это был совершенно незнакомый ему мужчина. Симпатичный, темноволосый, с горящими страстью глазами, он мчался к нему навстречу, размахивая чем-то поблескивавшим в солнечном свете.

– Ты – Арни Котт! – резким визгливым голосом закричал он.

– Да, и что из этого? – поинтересовался Арни.

– Ты уничтожил мою посадочную площадку! – заорал мужчина и, подняв оружие, выстрелил.

С первого выстрела он промахнулся. «Кто ты такой и почему стреляешь в меня?» – недоуменно подумал Арни, вытаскивая свой пистолет. Он выстрелил в бегущего человека, и тут до него дошло, кто это такой: несчастный мелкий делец черного рынка, пытавшийся встать у него на пути. «Тот самый, которого мы проучили», – вспомнил Арни.

Бежавший споткнулся, упал, перекатился через спину и снова выстрелил. Арни тоже промазал. На этот раз пуля просвистела так близко, что Арни показалось, будто она его задела. Он инстинктивно прижал руку к животу. «Нет, разбойник, ты меня не достал!» – удовлетворенно заметил он и еще раз прицелился, собираясь выстрелить.

Мир взлетел на воздух. Солнце упало с неба, и все погрузилось во тьму вместе с Арни Коттом.

Прошло довольно много времени, прежде чем лежавший мужчина шевельнулся. С расширенными от ужаса глазами он медленно поднялся и начал осторожно приближаться к Арни.

Перед собой на вытянутых руках он держал пистолет, не спуская Арни Котта с мушки.

Донесшийся сверху рокот мотора отвлек его и заставил посмотреть наверх. В небе скользнула тень, и тут же на дорожку между ним и Арни опустился второй вертолет. Его фюзеляж заслонил противников друг от друга, и мелкий делец черного рынка исчез из поля зрения Арни. Из вертолета выскочил Джек Болен и бегом бросился к Арни.

– Поймай этого парня, – прошептал Арни.

– Не могу. – Джек указал на поднимающийся вертолет: он качнулся над Грязной Башкой, рванул вперед, миновал вершину и скрылся из виду. – Забудь о нем. Ты серьезно ранен – надо подумать о себе.

– Не волнуйся, Джек. Послушай, –

прошептал Арни, хватая Джека за рубашку и притягивая его к себе. – Я открою тебе тайну. Я кое-что понял. Это просто еще один из этих шизоидных миров. Вся эта чертова ненависть, похоть и смерть уже были со мной и не смогли меня убить. Тогда это была отравленная стрела; теперь – пуля. – Он закрыл глаза, пытаясь сохранить сознание. – Отыщи мальчика, он где-то здесь. Можешь спросить его, он тебе расскажет.

– Ты ошибаешься, Арни, – склонился над ним Джек.

– Как это ошибаюсь? – Арни уже с трудом различал Джека, все погрузилось в сумрак, и силуэт Джека стал призрачным и туманным.

«Ты меня не обманешь, – подумал Арни. – Я знаю, что я все еще в мире Манфреда, скоро я проснусь и все будет в порядке, я буду живым и невредимым, отыщу путь обратно в свой мир, где такое не может случиться».

– Он умирает? – спросила подошедшая Дорин Андертон.

Джек не ответил. Он пытался перекинуть Арни через плечо, чтобы дотащить до вертолета.

«Еще один из гадл-гадл-миров, – думал Арни, чувствуя, как Джек поднимает его на руки. – Так мне и надо. В следующий раз не буду таким дураком… Ты уже делал это, – пытался он объяснить Джеку. – Уже отвозил меня в больницу Льюистауна, чтобы извлечь стрелу. Неужели не помнишь?»

– Ни малейшего шанса на спасение, – произнес Джек, устроив Арни в вертолете и усаживаясь за пульт.

«Какая ерунда! – негодующе подумал Арни. – Что с тобой такое? Почему ты не стараешься? Старайся, черт бы тебя побрал!» Он попытался сказать это Джеку, но у него ничего не получилось, он ничего не мог сказать.

Вертолет начал подниматься, тяжело оседая под весом троих пассажиров.

Арни Котт умер по дороге к Льюистауну.

Джек передал управление Дорин и сел рядом с умершим. Арни умер, продолжая считать, что просто потерялся в темных лабиринтах сознания Манфреда. «Может, это и к лучшему, – подумал Джек. – Может, это хоть ненамного облегчило ему смерть».

Как ни странно, мысль о том, что Арни мертв, наполнила Джека невыносимой болью. Что-то в этом было нечестное, грубое. Арни не заслуживал смерти. То, что он делал, было дурно, но не настолько, чтобы его убивать.

– Что он тебе говорил? – спросила Дорин. На нее смерть Арни, кажется, не произвела никакого впечатления: она с деловым видом продолжала вести вертолет.

– Он считал, что это не на самом деле, – ответил Джек. – Думал, что запутался в какой-то шизофренической фантазии.

– Бедный Арни.

– Ты не знаешь того типа, который в него стрелял?

– За годы карьеры он завел немало врагов.

Оба замолчали.

– Надо поискать Манфреда, – заметила Дорин.

– Да, – согласился Джек. «Но я знаю, где теперь мальчик, – добавил он про себя, – нашел каких-нибудь диких бликменов в горах и присоединился к ним. Нисколько не сомневаюсь. Ну и что, все равно рано или поздно это должно было произойти». Его не волновала судьба Манфреда. Возможно, впервые тот обрел покой, приобщившись к естественной жизни бликменов и лишившись необходимости приспосабливаться к искаженному отражению чужих жизней.