Се - человек
Шрифт:
– Тогда им надо платить больше.
Вместо того, чтобы пожать плечами, как делали остальные, она кивнула.
– Я знаю. Я написала два письма в "Попечитель", не называя своего имени, и одно из них было опубликовано.
Он уволился вскоре после этого разговора и не видел ее несколько лет.
Ему было двадцать.
Иоанн Креститель вернулся однажды в сопровождении двадцати учеников.
Глогер заметил его, когда загонял коз на ночь в пещеру. Он подождал, пока Иоанн приблизился. Сначала
– Ну, Эммануил, ты стал настоящим ессеем, как я поглажу. Они уже крестили тебя?
Глогер кивнул.
– Да.
– Хорошо.
– Затем Креститель нахмурился, словно что-то вспомнил.
– Я был в Иерусалиме, - сказал он.
– Повидался с друзьями.
– И какие новости?
Креститель откровенно посмотрел ему в глаза.
– Что ты, скорее всего, не шпион римлян или Ирода.
– Я рад, что ты так решил, - улыбнулся Глогер.
Угрюмые черты лица Иоанна смягчились. Он улыбнулся и пожал на манер римлян руку Глогера.
– Итак, ты - наш друг. Возможно, более, чем друг...
Глогер нахмурился.
– Я не понимаю тебя, - он чувствовал облегчение от мысли, что Креститель, который все это время проверял, не шпион ли он, решил, что Глогер - друг.
– Я думаю, ты знаешь, что я имею в виду, - сказал Иоанн.
Глогер был утомлен. Он ел очень мало и провел день на солнцепеке, выпасая коз. Он зевнул и не смог заставить себя продолжить разговор.
– Я не...
– начал он.
Лицо Иоанна на мгновение помрачнело, затем он неловко рассмеялся.
– Ничего сейчас не говори. Поедим вместе, у меня есть дикий мед и саранча.
Глогер еще не ел эту пищу. Таков обычно рацион путешественников, питающихся тем, что можно отыскать по дороге. В некоторых странах это считается лакомством.
– Спасибо, - сказал он.
– До вечера.
Иоанн улыбнулся загадочно, затем пошел в поселок, сопровождаемый учениками.
Озадаченный Глогер загнал коз в пещеру и закрыл плетеные ворота. Затем он направился к себе и улегся на солому.
Очевидно, Креститель видел в нем кандидата на какую-то роль в своей схеме событий.
Вся трава, все деревья, все солнечные дни с Евой, милой, девственной, восхитительной. Он встретил ее в Оксфорде, на вечеринке у Джерарда Фридмена, журналиста, специализировавшегося на оккультной литературе.
На следующий день они гуляли вдоль Изиса, глядя на баржи, прилепившиеся к противоположному берегу, на рыбачивших мальчишек, на шпили колледжа вдали.
Она была задумчива.
– Не тревожься так сильно, Карл. Нет ничего совершенного. Ты же можешь принимать жизнь, как она есть?!
Она была первой девушкой, с которой он чувствовал себя спокойно. Глогер засмеялся.
– Думаю, да. Почему бы и нет?
Она была такой прелестной. Ее белокурые волосы, длинные и шелковистые, часто спадали
Ей было восемнадцать, впервые в Сомервилле, и были каникулы.
В первый раз, насколько он припоминал, его кто-то любил. Она безраздельно любила его, а он ее. Сперва ее страсть и забота обескураживали Глогера, внушали ему подозрение, так как он не верил, что кто-то может чувствовать такую любовь к нему. Постепенно он поверил в это и полюбил сам в ответ. Находясь в разлуке, они писали друг другу неуклюжие любовные стихи.
– Ты такой хороший, Карл, - говорила она.
– Ты можешь сделать для мира что-то чудесное.
Он смеялся.
– Единственный талант, который у меня есть, - это жалость к себе.
– Стремление к самопознанию - вот что это.
Он пытался развеять ее идеалистические представления, но только убедил в собственной скромности.
– Ты как... как Персиваль...
– сказала она ему однажды ночью, и он громко рассмеялся. Но, увидев, что причинил этим боль, поцеловал ее в лоб.
– Не глупи, Ева.
– Это правда, Карл. Ты ищешь священную чашу Грааля, и ты найдешь ее.
Впечатленный ее верой, он подумал, не права ли она. Может, у него есть предназначение? Она заставила его почувствовать себя героем, он наслаждался ее обожанием.
Карл провел для Фридмена небольшое исследование и заработал этим достаточно денег, чтобы купить ей маленький серебряный анк (священный крест, символизировавший в древнем Египте жизнь). Она была восхищена подарком, так как питала в то время особый интерес к египтянам.
Но Глогер не долго довольствовался радостью ее любви. Он хотел проверить эту любовь, убедиться в ней. Она стал напиваться по вечерам, рассказывал ей грязные истории, затевал в пивных драки, в которых делал очевидным, что слишком труслив, чтобы продолжать их.
И она стала отдаляться от него.
– Ты заставляешь меня нервничать, - объясняла она печально.
– В чем дело? Ты не можешь любить меня ради меня самого? Ты знаешь, что это мне нравится. Я не Персиваль.
– Ты опускаешься, Карл.
– Я только пытаюсь показать, каков я на самом деле.
– Но на самом деле ты не такой. Ты милый, хороший... добрый...
– Я - жалеющий себя неудачник. Бери или уходи.
Она ушла. Вернулась домой к родителям. Глогер написал ей письмо и не получил ответа. Тогда он приехал к ней, но родители сказали, что ее нет дома.