Се?рфер. Запах шторма
Шрифт:
Когда мой взгляд возвращается к Киру, оказывается, что он уже успел полностью снять с себя одежду. Отмечаю какое спортивное и пропорциональное у него тело, что волос нет не только на груди, но и в области паха, что загар везде довольно равномерный, что означает предпочтение загорать нагишом, и почему-то смущаюсь, как будто впервые в жизни вижу обнажённого мужчину.
Да что же со мной такое?
Спокойно и расслабленно подходит, снимает с меня палантин, идёт дальше к кровати, отодвигает в сторону занавеску и движением головы приглашает меня туда. Но я медлю,
Всё происходит слишком быстро, слишком … физиологично.
Смотрю на него в нерешительности. Он слегка хмурится.
Я нервно облизываю губы и понимаю, что не смогу продолжить, если он сейчас откроет рот и скажет что-нибудь вроде: «Ну, что зависла? Что опять не так? Ложись!» И не потому, что этого не хочу. Я не хочу — так. Несмотря на то, что у меня уже несколько месяцев не было секса, мне просто необходимо, чтобы он подошёл, снова поцеловал и коснулся — так же, как на пляже. И ещё только сейчас в голове проносится мысль: «А сколько здесь, с ним, перебывало девиц за всё лето, на этой самой кровати?» Так же, понимаю, что всё ещё могу передумать. Пусть он и психанёт, и обзовёт меня при этом парой, тройкой крепких словечек. Но вреда не причинит помимо моего желания — почему-то это я знаю точно.
Кир подходит вплотную, прижимается бёдрами к моим. Тёплый. Очень! Я чувствую его эрекцию. Облокачивается руками по обе стороны меня о столешницу, отклоняется назад, заглядывает в глаза.
— Что-то не так?
В ответ я вся напрягаюсь, поджимаю губы и смотрю на него снизу вверх, с выражением смущённого ребёнка, который взглядом просит конфетку.
— Я не хочу на кровать.
— А куда ты хочешь?
Растерянно пожимаю плечами. Вижу, как он глубоко втягивает носом воздух, шумно выдыхает.
Злиться? Ну и пусть!
Опускаю голову вниз, упираюсь взглядом в тонкую дорожку волос, спускающуюся от пупка по загорелому животу вниз, и … просто не могу не провести по ней пальцами. Затем утыкаюсь лбом ему в плечо.
Ну совсем как маленькая девочка! Только заплакать остаётся.
Он замирает на какое-то время. Я тоже. Кончики его пальцев легко скользят по моей руке вверх, к плечу и от него к шее, слегка поглаживают и откидывают с неё мокрые пряди волос. Тёплые губы осторожно касаются кожи, нежно целуют, перемещаются туда, где на шее бьётся пульс, и застывают там. Просто застывают. И я снова чувствую исходящий от него запах моря, и мне кажется, что вена под его губами начинает пульсировать так, что я сама чувствую её ритм.
Поднимает голову, шепчет прямо в губы, — Расслабься, лимончик. Просто расслабься!
Целует во впадинку между ключицами. Опускается ниже, к груди. Напряжение уходит. Губы и руки умело скользят по телу, которое отвечает. О, ещё как отвечает! Он стягивает с меня трусики, и они падают вниз.
Но, я не хочу на эту кровать.
— Я не хочу на кровать! — повторяю упрямо, выгибаясь под его прикосновениями.
— Далась тебе эта кровать! Не хочешь — давай прямо здесь, — он явно старается
Прямо здесь?
Мне сомнительно это предложение — на кровати было бы удобнее. Но другого подходящего места тут нет, а переменить своё решение уже не могу: сказала «не хочу на кровать», значит — не хочу. Поэтому я просто киваю.
Кир тянет руку вверх и в сторону, достаёт с полки презерватив, шуршит упаковкой. Опускаю оценивающий взгляд вниз, глубоко втягиваю воздух, и понимаю, что мне очень хочется прикоснуться.
— Давай я надену?
В его глазах читается удивление. Он явно не ожидал такого предложения — там застеснялась, тут застеснялась, и вдруг «давай надену» — но всё-таки отдаёт резинку. Однако я не спешу её надевать. Теперь мне хочется, чтобы он поцеловал меня в губы.
Этот парень потрясающе целуется, но здесь, в трейлере, почему-то, этого делать не стал.
Я сама тянусь к его губам.
Да — он потрясающе целуется!
Мои пальцы обхватывают у основания его возбуждённую плоть, нежно скользят, прижимая к себе, обратно, снова к себе, постепенно перемещая и прижимая к самому центру. Туда, где уже разлилась болезненная тяжесть, которая требует разрядки. У Кира вырывается хриплый стон.
— Натяни уже эту чёртову резинку! — рычит он, прерывая поцелуй.
Как только дотягиваю презерватив до основания, он резко разворачивает меня к себе спиной, тянет ладонями за живот назад, наклоняя. Пара поверхностных, растягивающих проникновений, и он несколькими сильными движениями входит глубоко в эту тяжесть, заполняя её собой. Инстинктивно ищу более удобное положение, выгибаясь, скользя ладонями по столешнице. Нахожу её край, сжимая пальцами. Я сильно возбуждена, но мне больно. Мышцы рефлекторно сжимаются.
— Эй, полегче!
Кир ненадолго замирает во мне.
— Расслабься, лимончик! Просто, чувствуй ритм! — хрипло шепчет мне в плечо.
Одной рукой он упирается в столешницу, рядом с моей рукой. Пальцы другой пускаются в путешествие по изгибам моего тела, скользят к груди, животу, ниже, чередуют поглаживания и захват. Движения продолжаются. Грубость чередуется с нежными прикосновениями. Мне удаётся поймать этот ритм: резкий, глубокий. И я растворяюсь в нём. Тело само совершает ответные движения. Боль слабеет, не уходит до конца, но смешивается с наслаждением. Это наслаждение раскручивается спиралью внутри, но застопоривается на грани. Рука тянется к его ладони на моей груди и сжимает её поверх, ещё сильнее.
Не думала, что могу быть такой громкой — мои стоны от его финальных затяжных толчков заполняют трейлер. Он же не издаёт не звука, если не считать звуками его шумные ритмичные выдохи и самый шумный, и продолжительный последний. Я не кончаю, и он это понимает, потому что, когда мы выпрямляемся, Кир прижимает меня сзади своим телом к холодной столешнице, кладет руки на неё поверх моих, переплетая пальцы, отрывисто шепчет мне на ухо, — Не кончила. Жаль! — и долго дышит мне в шею, успокаивая дыхание.