Се?рфер. Запах шторма
Шрифт:
— Послушай, я не …
— Не надо! Не хочу это обсуждать!
— Ладно. Но хотя бы знай — я регулярно проверяюсь и всегда предохраняюсь.
О чём это он? Ах, да — незащищенный секс. Спасибо, что хоть кончить успел не в меня!
Продолжаю упорно разглядывать ручку.
— Прекрасно! Я тоже.
Усилием воли делаю глубокий вдох, и решительно выхожу из машины, хлопнув дверью. Кир выходит следом. Шум захлопывающейся двери со стороны водителя. Не оглядываясь, быстро делаю несколько шагов к металлическим воротам. Нажимаю код на калитке. Открываю, и … оборачиваюсь.
Он
Твою же мать! Сколько мрачного огня и тоски в его глазах!
Сердце замирает в груди и падает куда-то вниз. К ногам. Горло схватывает судорога. Опускаю глаза. А когда снова поднимаю их, с моих губ срывается.
— Я не волна, Кир. Не бездушная большая волна, которую надо оседлать и покорить. И потом делать с ней что хочешь. Я — женщина! Живая женщина со своими чувствами и болью. Прощай!
А теперь — просто быстро отвернуться и закрыть за собой калитку. И уйти в дом. И всё. Действуй! Иначе ты не сможешь, а ты должна.
Звук захлопывающейся калитки. Пересекаю двор. В голове настойчиво крутится только одна мысль: «Он уедет! Уедет сейчас, и я больше никогда его не увижу».
«Ну и что? Пусть валит!» — тут же подключается мой внутренний критик, — «И продолжает кататься на своих волнах. А ты — не волна!»
Поднявшись на веранду второго этажа к моей комнате, включаю свет. Все декоративные стены заросли вьющимися побегами дикого винограда, за листьями которого почти не видно происходящее внутри. Подхожу к просвету между листьями и осторожно выглядываю во двор в сторону ворот, стараясь чтобы меня не было видно снизу. Внедорожник всё ещё припаркован за воротами. Его хозяин всё ещё стоит, облокотившись на капот в той же позе.
Обдумывает мои слова? … Ждёт, что я передумаю и вернусь?
Меня всю трясёт. И почему-то безумно хочется позвать его сюда, наверх. Но — нет. Нельзя!
Стремительно подхожу к двери комнаты и скрываюсь внутри, закрываясь на замок.
«Зачем закрываешься? Опасаешься, что он сейчас войдет во двор, поднимется на веранду и начнёт ломиться в твою дверь?» — снова подаёт голос мой внутренний критик, — «Глупо! Конечно, этого не будет. Закрываешься от себя? Чтобы не сделать очередную глупость и не сорваться обратно? Вот это более вероятное объяснение».
Чёрт! Это всё какое-то безумие. Безумие! И так не должно быть, иначе приведёт в тупик. Но разве уже не привело? Что дальше?
Мысли путаются. Мешают эмоции. Но я точно знаю одно: если я сейчас не сдержусь и позову его — тогда это точно тупик. Он останется. О! Конечно же, он останется! Ещё на время. Ещё на ночь, или может даже на две. Но это — тупик, потому что я не хочу ощущать себя этим послушным механизмом в его руках. Этой большой волной, которую, взяв однажды, легко держать под контролем и творить с ней всё что вздумается. Ловить её подзадоривающие взбрыкивания, гасить их своим напором и умением нажать
Пошёл на хер!
Прошли сутки и на Коктебель снова опустилась темнота. Я сижу за ближайшим к бару большим деревянным столом в «Бубнах», в компании моих старых и новых знакомых по Коктебелю. Здесь и сейчас с этими людьми мне уютно и хорошо. Слава и Андрей тоже здесь. Слава расположился рядом слева и весело поддерживает со мной разговор, Андрей на другом конце стола заигрывает с какой-то милой девушкой.
Потягиваю всё тот же коньяк, растянув стограммовую порцию уже почти на час. Стараюсь не думать о Кире, и мне это почти удаётся. Вечер течёт размеренно и неторопливо. Однако, несколько раз мимолётными фразами и жестами соседей по застолью и проходящих мимо людей настойчиво напоминает о том, что кого-то не хватает. Кто, скорее всего, уже уехал вместе со своим другом куда-нибудь дальше вдоль побережья. Я почти уверена в этом. Но внутренний голос почему-то робко подсказывает, что это не так.
Справа ко мне подсаживается высокий темноволосый мужчина. Судя по всему, тоже завсегдатай Коктебеля, но его я вижу впервые. Слава тут же представляет нас, в ответ на мой вопросительный взгляд, мол, кто такой? Игорь лет на десять старше меня. Оба интересны внешне, хотя и по-разному. У Славы приятное доброе лицо, лучистые серо-голубые глаза, тёмно-русые длинные волосы по плечи, короткая аристократическая борода, за состоянием которой он перестаёт тщательно следить только здесь и приземистая пропорциональная фигура. Он всегда расслаблен и двигается немного лениво, как кот. У моего нового знакомого короткие, вьющиеся, чёрные волосы, довольно резкие черты лица, неопределенного оттенка глаза, длинные жилистые пальцы, вытянутое худощавое тело и слегка беспокойные взгляд и жесты. Он тоже пьёт коньяк. Да за этим столом почти все пьют этот коньяк. Странное единство вкусов.
— Какой-то наиболее полный заезд сторожил в этот раз получился, — хрипло смеётся брюнет, — Давненько не видел столько знакомых лиц на набережной и здесь.
— А вы который год сюда приезжаете? — интересуюсь я.
— Оленька, не надо со мной на «вы». Пожалуйста! Я ведь не настолько старый! — весело возмущается он, — Который год? Уууу! Так сразу и не вспомню. Давно это было. Очень давно!
— Ну вот, а говоришь — не настолько старый, — подтруниваю над ним, переходя на «ты».
— Да лет восемнадцать уже как приезжаю, наверное. Не все годы подряд, конечно. Иногда по два заезда в сезон получается: на майские и в сентябре. Иногда год-два пропускаю. Но всегда в итоге тянет обратно. Последние года три вот не был. И — вуаля — снова здравствуйте! — улыбается.
— Понимаю, — улыбаюсь в ответ, — Сама не была здесь два года. И — снова здравствуйте!
Смеёмся.
— Почему-то я тебя раньше здесь не видел? Ты второй раз, третий?
— Третий.
— Наверное, годами не пересекались, или датами.
— Наверное. Первый раз я была здесь в августе. Потом в сентябре.
— А на майские?
— На майские пока не побывала. Это удовольствие ещё впереди.
— О, да! Обязательно приезжай на майские! Или даже немного раньше. Весь Крым цветёт и благоухает. Красота! Ты здесь с подругами?