Се?рфер. Запах шторма

Востро Анна

***

Я на пару секунд закрываю глаза, медленно втягивая воздух.

Он так близко!

Делаю над собой усилие, кидаю на него мимолётный взгляд, стараясь вложить в него как можно больше равнодушия, и холодно отвечаю.

— Нам не о чем говорить!

Мой взгляд падает на Лёшу. Тот улыбается и поднимает в приветственном жесте в мою сторону бокал с пивом. Поднимаю в ответ свой бокал и улыбаюсь ему в ответ.

— Зря ты так! —

вибрирует над ухом с экспрессией.

Может и зря, но я молчу и продолжаю смотреть перед собой.

— И всё-таки?

— И всё-таки, не о чем! — оборачиваюсь, прищурив глаза и вкладывая в них как можно больше холода.

Я всё ещё очень зла на него. … Как и на себя. Во мне продолжает бурлить коктейль эмоций, с которым не могу разобраться, и понимаю, что поговорить и разобраться вместе надо бы, но мешают гордость и характер, сдобренные коньяком.

Слава и Игорь настороженно смотрят на моего визитёра. Мы переговариваемся тихо, они не слышат о чём, но чувствуют в наших жестах и взглядах напряжение.

— Если так — забудь! — резко выдыхает он и возвращается к барной стойке.

Во мне стремительно разрастается ощущение одиночества и потери. Если бы он сейчас настоял и проявил немного дипломатичности, я бы согласилась поговорить. Но он снова был в своём репертуаре: "Я сказал — ты слышала — решай".

— Кто это был? — интересуется Игорь.

— Никто! — несётся с моих губ вслед Киру.

— Так на чём мы там остановились?

— На том, что истинные петербуржцы не пошлят, — отвечаю рассеянно.

— Ах, да. Пардон! — тут же признаёт свою оплошность Игорь.

— Так в какой же части тела ты ранимый? — интересуюсь снова, не в силах придумать сейчас ничего путного на тему Питера, и чтобы как-то отвлечь себя от внутренних переживаний.

— В сердце, детка. Все мы ранимые только в одной части тела — в сердце.

— Хммм… — махом допиваю остатки коньяка в бокале.

— Ещё будешь?

— Буду!

Брюнет подзывает официанта и просит принести еще сто барышне и себе. Здесь принято отдавать деньги за выпивку сразу. Поэтому, когда тот приносит заказанное, я тянусь в маленькую поясную сумку за деньгами, но мою руку тут же останавливает ладонь Игоря.

— Позволишь угостить тебя?

— Спасибо, не надо!

Он не убирает ладонь, повторяя свою просьбу взглядом.

— Я серьёзно! Нет! — настаиваю с нажимом в голосе.

Он с разочарованным вздохом убирает руку, и я расплачиваюсь с официантом. Беру бокал и принимаюсь греть его в ладонях.

— Упрямая! — громко бурчит себе под нос.

— Брось попытки, петербуржец. Я тебя не зря предупреждал, — ехидничает Слава и приобнимает меня по-дружески за плечи, — Вот скажи мне, Олька — где ты пропадала эти два дня?

— Соскучился? — с добродушной улыбкой кошусь на него я.

— А то! Мы с тобой ещё не станцевали зажигательно в этот заезд на одной из местных дискотек. Не порядок! —

восклицает, и чувствуется, что эта эмоция идёт прямо из глубины души.

Сразу вспоминаю наш зажигательный танец в прошлый приезд, когда подвыпивший Вячеслав Александрович, довольно скоординировано и точно отплясывал со мной нечто вроде танго. Но на попытке сделать красивый финальный выпад что-то пошло не так. Я не успела ничего понять и среагировать, как оказалась лежащей на полу танцпола, придавленная сверху телом незадачливого партнера. Первым делом осознавая, что его ладони находятся под моей головой и я только что мягко спружинила затылком на них. И эта быстрая реакция явно спасла меня как минимум от сотрясения мозга.

— Станцуем, если больше не будешь ронять меня на пол.

— Вот я так и знал, что ты сейчас мне это припомнишь!

— Ладно-ладно! Голову мою сберёг. Успел-таки среагировать, — смеюсь я.

— Я всегда берегу женщин. Особенно таких партнёрш по танцам! — хохочет в ответ он, целует меня в щёку, и я замечаю мимоходом, как Кир махом выпивает свою порцию коньяка за барной стойкой и закуривает.

Внутри тут же расцветает мрачное удовлетворение.

Так тебе! Думай там себе что хочешь. Каждый всё воспринимает в меру своей испорченности.

— А со мной потанцуешь? — всё-таки встревает в наш диалог Игорь.

— А ты умеешь?

— Не очень. Но ты же меня научишь?

— Из меня хреновый учитель, Игорь, — отнекиваюсь, и замечая, как он горестно сдвигает брови, добавляю, — Правда.

— Угу. Все лжецы всегда добавляют «Правда» или «Честно», когда пытаются соврать, — поджав губы, изрекает брюнет.

— Да ладно тебе! Из меня правда плохой учитель. Честно-честно! Не заставляй только сейчас клясться мамой, — мягко улыбаюсь ему я.

— Не буду, — усмехается, — Твоё здоровье!

Ударяет своим бокалом о мой, и вливает в себя почти всю порцию коньяка.

— Твоё! — поднимаю в его сторону бокал и медленно отпиваю пару маленьких глотков с наслаждением отмечая, как крепкая, ароматная жидкость растекается по горлу вниз, оставляя приятное виноградное послевкусие.

— Я вчера была на Клемухе и каталась на параплане, Слав, — возвращаюсь к нашему диалогу со старым приятелем.

— Ого! Ты же вроде боишься высоты, насколько я помню?

— Боялась. Но, знаешь, оказалось — зря. Мне было совсем не страшно. Хотя полёт получился очень экстремальный!

— Как это?

— Да вот.

Принимаюсь рассказывать о своём головокружительном полёте, замечая, как к моему рассказу начинают прислушиваться остальные люди за столом. К концу повествования все они молча, внимательно слушают. Опуская не нужные подробности, с кем я там была, заканчиваю рассказ тостом парапланериста в Парабаре.

— Так давайте же выпьем за то, чтобы орлы не падали, а бараны не летали! — восклицаю громко и кидаю на Кира красноречивый взгляд.