Себ
Шрифт:
– Давай.
– Согласился малыш.
Женщина достала кошелек и вынула из него визитку.
– Вот, это мой идномер, если у вас будут проблемы с трудоустройством, позвоните. Возможно, к тому времени наша прежняя няня нам совсем осточертеет, и мы будем готовы ее сменить.
– Спасибо.
– Джулия взяла прямоугольный кусочек пластика и убрала его во внутренний карман куртки.
Аппарат сменил траекторию и пошел на посадку. Внизу показался большой остров, утопающий в зелени, сквозь которую проглядывали дома. Лазурную воду в большом количестве рассекали морские суда разных размеров. Чем ближе подлетал аппарат к земле, тем больше деталей на ней были различимы.
По дорогам острова в большом количестве ездили разноцветные машины. Дома были разной высоты. По краям острова, они были низкими, а ближе к центру вздымались к самому небу. Такие же по высоте здания были и в Валгалле, но там они были серыми, мрачными, давящими, здесь же они все были белыми, невесомыми, с террасами заросшими зеленью.
Аппарат мягко опустился на землю и подкатился к зданию вокзала. Как только он остановился, от стены здания выдвинулась гофрированная 'кишка' и протянулась к выходу из аппарата.
Народ начал собираться на выход.
– Джулия! Объясни своим, что мы выходим после всех.
– Сопровождающий считал, что общаться с девушками нужно через Джулию.
Джулия согласно кивнула.
– Слышали? Выходим после всех.
– Повторила она.
'Скаут' четвертый день гонял 'спайдеров' по лесу, но все безрезультатно. Бенуа нервничал, когда военные обращались к нему с просьбой объяснить ситуацию.
– А я почем знаю? Все системы работают штатно, просто ваших партизан там нет.
По заверениям военных, там ими кишел весь лес. Военные конвои не решались соваться в те места уже пару месяцев, после чудовищного разгрома, когда армия потеряла более сотни солдат и офицеров и двадцать единиц техники.
Себ знал что партизаны теперь готовятся к встрече с новым оружием, и потому в душе был совершенно спокоен. Но перед слушателями Академии и военными он выражал крайнюю озабоченность испытанием 'Скаута'.
На пятый день пришло сообщение от основного модуля, что он потерял связь с одним из 'пауков'. Перед тем, как отключиться, органы управления 'паука' передали информацию о потере способности передвигаться.
– А вы что хотели? Чтобы эксперимент прошел без сучка и задоринки с первого раза? Так не бывает. Техническая накладка. Я думаю, что 'спайдер' провалился в каменную расщелину, и застрял. Возможно, поэтому сигнал просто не доходит оттуда. Нужно передвинуть основной модуль ближе к месту последнего сигнала.
– Бенуа, оправдывался даже тогда, когда его не спрашивали.
Себу было немного жалко всклокоченного конструктора. На нем висела вся ответственность за этот эксперимент, и груз ее был неприятен конструктору и непривычен. Из-за этого Бенуа мучился еще сильнее. К нему можно было бы почувствовать сочувствие, если бы его изобретение не убивало людей. Себ постоянно помнил об этом.
К вечеру пятого дня один из 'пауков' перед тем, как исчезнуть из эфира успел передать информацию о замеченных им людях. Он, как и первый исчезнувший аппарат, сообщил о невозможности передвигаться и сразу же пропал.
– Ничего не понимаю?
– Бенуа рвал на себе волосы.
– У них даже теоретически нечем бороться со 'Скаутом'. Что же мы не предусмотрели? Что упустили?
Военные уже начали насмехаться над всклокоченным конструктором, который не спал вторую ночь подряд, и бегал из угла в угол с выражением полной одержимости на лице. Наверняка его сознание было не здесь, а находилось где-то среди схем и узлов своего изобретения.
– А вы были правы, капитан Маккинли, когда рассказывали нам, о том, что местные хитры на всякие простые придумки против сложного и умного оружия?
– Вспомнил Сэм Гастовски рассказы Себа.
– Я всегда считал людей в нижних мирах дикарями. Я даже думал, что если попытаюсь с ними общаться, то ничего не получится. Это примерно как с моим псом разговаривать, я ему - принеси мне тапки, а он смотрит на меня, по глазам вижу, что ему хочется мне угодить, но понять, что сделать надо, не может. Я вообще, когда вся эта война начиналась, думал, что это перебор воевать с дикарями. Какие они нам соперники?
– Сэм замолчал.
– А что теперь?
– Себ ждал продолжения.
– А теперь вижу, как они запросто нивелируют наши смертоносные изобретения. И теперь я сомневаюсь, да что там, уже не считаю их дикарями. Думаю, что мы свободно бы нашли общий язык с ними. Вы ведь в плену были столько, расскажите, какие они?
– Вообще-то я подписывал бумаги, о неразглашении всего, что со мной приключилось в плену. И ты забываешь, что я не из Гонолулу, и мне они намного понятнее, чем тебе. Но про тапки я бы точно догадался.
– О, простите капитан Маккинли. Я вас совсем не имел ввиду, когда рассказывал про своего пса. Это я просто для примера. Вы настолько для нас стали своим, что я не помню, что вы не из Гонолулу.
– Гастовски раскраснелся от смущения, по всему было видно, что он искренне раскаивается.
– Да ладно тебе, Сэм, все нормально. Я не принимал твой пример на свой счет. Хотя, с твоих слов получается, что люди из нижних миров равны людям из верхних, а это противоречит постулату о том, что люди были разделены в свое время на миры по степени цивилизованности.
– Я еще не вдавался в такие дебри, и не знаю никого лично, кроме вас, кто был бы из нижнего мира, поэтому постулат не могу считать неверным. Но что-то в нем не так, судя по вам.
Себ подумал, что если бы Гастовски знал, что стоящий перед ним человек родом не из какого-то мира, чуть ниже Гонолулу, а практически с самого дна, то он наверняка бы удивился еще больше, и постулат о разделении мира развалился бы у него прямо на глазах. Все-таки запрет на свободное перемещение между мирами был необходим для поддержания представления об устройстве мира для жителей, как Гонолулу, так и мира, откуда был родом Себ.