Седьмая казнь

Роллинс Джеймс

– «Сигма» тебя защитит, ты же знаешь.

– Да, пока я полезна, – тихонько фыркнула Сейхан.

– Неправда.

– Ты действительно в это веришь? – Она не сводила с него глаз.

Грей задумался. Ближайшее окружение «Сигмы» – в том числе и директор – не предаст Сейхан, в этом Грей не сомневался. Однако ее прошлое держали в тайне от всех остальных – в том числе и от кураторов «Сигмы» в УППОНИР. Что произойдет, если Сейхан вытащат из тени на свет?

Не успел Грей ответить, как доктор Кану торжественно подытожила, глядя в ноутбук:

– Вот с чем

мы сражаемся. И вот почему так важно это остановить.

Грей тронул Сейхан за локоть – молчаливо пообещал договорить позже. Она, так и не успокоившись, направилась к столу.

– Что это? – спросил Дерек.

Он налег на спинку стула и склонился к монитору.

– Перед вами трехмерный объемный рендеринг микроскопического изображения нервной клетки из головного мозга профессора Маккейба, – объяснила Илеара. – Вот эти светящиеся корешки – отростки нейрона. А покрытые волосками палочки-наросты – неизвестный патоген, обнаруженный в воспаленной нервной ткани покойного.

– Значит, инфекция не вирусная, а бактериальная? – удивился Монк.

– Оба предположения неверны, – покачала головой Илеара.

– То есть? – опешил Коккалис.

– Данный одноклеточный микроорганизм – не бактерия. В нем нет ни ядра-нуклеоида, ни других органелл. Биохимия микроба совершенно отлична от обычных бактерий, да и от большинства форм жизни тоже.

– Так что же это такое? – спросила бледная Джейн; ей было тяжело обсуждать гибель отца.

– Неклассифицированный представитель домена архей.

– А-а… – Монк кивнул.

Судя по недоумению на лицах, он единственный что-то понял.

К счастью, Илеара растолковала:

– Клеточные формы жизни делятся на три ветви, или домена. Бактерии, их мы хорошо знаем. Эукариоты, включающие практически все остальное: водоросли, грибы, растения, даже нас. И только в тысяча девятьсот семьдесят седьмом году выделили третью, отдельную группу – археи. Они уникальны и имеют собственную независимую эволюционную историю. Возможно, археи – древнейшая форма жизни. Они очень необычны.

– Почему? – уточнил Грей.

– Размножаются археи бесполым путем, бинарным делением, зато они искусно встраивают в свои биохимические и генетические процессы другие формы жизни. В частности, вирусы. Некоторые эволюционные биологи полагают, что археи и вирусы развивались бок о бок, что их созависимым отношениям уже два миллиарда лет. Экземпляр, который я вам показываю, битком набит вирусными частицами. Какими именно, мы еще не выяснили.

Грей представил волосатую клетку, кишащую вирусами.

Что ж это за дрянь-то такая?

– Благодаря необычному генетическому строению археи выживают в самых экстремальных условиях. В горячих гейзерах. В ледяной тундре. В сильнокислотной и щелочной средах.

– Этот тоже? – Грей почувствовал, что они подобрались к сути, и ткнул пальцем в экран.

Илеара уперла кулаки в бедра и неодобрительно посмотрела на микроорганизм – словно на несговорчивого оппонента.

– Археи, как вы уже поняли, используют самые разные источники энергии: сахара, аммиак, ионы металлов, даже сероводород. Одни связывают углерод, другие питаются солнечным светом.

– Как растения? – спросил Дерек. – В процессе фотосинтеза?

– Нет. У них другой метаболический путь, свойственный исключительно данному виду. Так вот, повторюсь, археи очень изобретательны. Особенно вот этот мелкий мерзавец.

– Чем же питается он? – нахмурился Грей.

Илеара обвела глазами слушателей.

– Кто из вас слышал о геобактере или о шеванелле?

Монк заерзал и, округлив глаза, выпалил:

– Не хотите же вы сказать?..

– Хочу.

– Колитесь уже, – вставил Ковальски, который вновь занял пост у окна.

Грей целиком поддержал это предложение и вопросительно глянул на Монка.

– Обе бактерии питаются электричеством, – снизошел тот.

– И не только они, – кивнула Илеара. – Науке известны десять других видов, обитающих в разных местах земного шара. На самом деле таких бактерий, наверное, гораздо больше, просто мы их пока не открыли. Но из домена архей это – первый подобный экземпляр.

– Он ест электричество? – недоверчиво переспросила Сейхан.

– Наши собственные клетки делают то же самое, – пояснил Монк. – По сути, мы отрываем электроны от молекул сахара и храним их в виде АТФ, который обеспечивает энергией наши жизненные процессы. А электрические бактерии просто отказались от посредника, от АТФ. Они поглощают электроны напрямую из окружающей среды.

– Откуда именно? – озадачился Дерек.

– С поверхности минералов, – пожала плечами Илеара. – Со дна моря, где возникает естественная разница потенциалов. Знаете, как ученые открывают новые виды таких бактерий? Просто суют электроды в ил и ждут, кто явится на кормежку.

– А этот микроб? – Грей с любопытством посмотрел на монитор.

– Честно говоря, я не знаю, как именно добывает электричество он, – призналась Илеара. – Если б мы выяснили первоначальную среду его обитания, тогда, возможно, я и ответила бы.

Грей заметил, как Джейн и Дерек переглянулись.

Что за тайны?

– Но кое-что я все-таки знаю, – вновь заговорила Илеара. – Этот микроб не случайно выбрал именно мозг профессора Маккейба. Попав в кровоток зараженного человека, микроб обживается в той части нашего тела, где энергии хоть отбавляй.

Грей представил нейроны, выстреливающие целыми водопадами энергии.

– Эти волосистые наросты прикрепляются к нейронам и ведут себя как энергетические вампиры, – продолжала Илеара. – В свою очередь, тело реагирует так, как оно реагирует на любой чужеродный организм: начинает воспалительный процесс.