Седьмая вода
Шрифт:
— Не отврати лица Твоего от меня, и не уклонись в горести от чада Твоего. Будь мне помощником, не отринь меня и не оставь меня, Боже, Творец миров! — прохрипел Рем, и вдруг разжались стальные кольца, давившие на разум и легче стало дышать.
И близко, в каких-нибудь пяти шагах оказалась фигура фомора, с неестественно длинной и мускулистой правой рукой и маленькой, рудиментарной — левой. Рем оглянулся и сердце дрогнуло: соратники замерли в странной каталепсии, застыв на своих постах. Даже знамя компании не трепетало на ветру, и не опало, а осталось в полуразвернутом состоянии,
— Именем Бога — Творца миров, Владыки Света и Огня… — Рем Тиберий Аркан с лязганьем потянул палаш из ножен и двинулся навстречу фомору. — Нет тебе дороги на этот берег, темная тварь!
Фомор был чертовски страшен. Вся его фигура выражала собой двойственность: одна рука гипертрофированная, вторая — рудиментарная. Половина головы — покрыта жестким длинным волосом, другая — лысая и гладкая… Один глаз был больше другого, уши отсутствовали… Гротескное и ужасное зрелище! Рем, внутренне содрогаясь, ринулся на него, поднырнул под мощный взмах сильной конечности, ткнул в район подмышки и резким ударом плеча в грудину толкнул фомора прямо на рогульки. Явно не ожидавший от Аркана активных действий враг рухнул и из его глотки вырвался вопль боли и отчаяния — несколько шипов вонзились в уродливое тело. Фомор вскочил, засадив себе в ступню еще один шип и, видимо, одурев от боли, метнулся в сторону и, ударившись о перила, не сумел удержать равновесие, и сверзился вниз, в реку.
А Рем уже наметил себе следующего: уродца с огромным туловищем и короткими ногами. В два прыжка Аркан преодолел разделяющее их расстояние и, сжимая рукоять палаша обеими руками, обрушил удар на голову фомора. Враг попытался уклониться, но мелкие ножки не дали сделать это достаточно быстро, и кончик палаша раскроил ему череп, черная кровь полилась на объемное пузо, прикрытое какими-то лохмотьями. Рем ткнул в это пузо, провернув клинок в ране, и пинком ноги отпихнул фомора назад, снимая его с палаша.
Какими-то остатками разума темные осознали, что на Аркана не подействовали их песни и пляски, и теперь стремительно приближались, желая сожрать неудобного противника. Твари даже попытались обойти усеянный рогульками участок, и сгрудились на узкой дорожке, предоставляя возможность Рему расправляться с ними по очереди. Расправа не была бескровной — какой-то фомор, предположительно женского пола, своими непомерно длинными ногтями располосовала Аркану левое плечо, через мгновенье погибнув под ударом клинка.
Самые сообразительные враги начали потихоньку сдвигать рогульки в сторону, а кое-кто принялся собирать их, и Рем понимал, что если его товарищи не очнутся, то ему несдобровать. Он остервенело рубил и колол, шаг за шагом отступая, и прикончил еще четверых или пятерых. Фоморы были для него идеальным противником: тупые, прямолинейные, безоружные, в бою полагающиеся на свои очевидные физиологические преимущества… Когда очередной противник был повержен, Аркан тут же цеплялся взглядом за следующего уродца, выискивал у него уязвимые места, и жалил клинком, постепенно отступая.
Фоморы — потомки проклятых темных племен, с которыми сражались еще первые люди… Их остатки сохранились в самых глухих и забытых Богом уголках, и всякий раз, когда наступали плохие времена, они выползали из своих логовищ и творили мерзости. Они похищали женщин и детей, и утаскивали в свои норы, пожирали плоть поверженных врагов и грабили поселения, оскверняя их и предаваясь бессмысленному разрушению. Кем были их предки? Орками? Эльфами? Гномами? Или это был другой народ, изменившийся и деградировавший под воздействием неведомых сил? Рем не знал этого, но тысячелетняя ненависть имперцев к исконному врагу напитывала его мышцы силой, и заставляла вновь и вновь поднимать клинок, и обрушивать его на неприятеля.
Фоморы не договаривались, не учились, не старались понять людей, пришедших на Ковчегах. Они просто приходили — и пытались употребить себе на пользу всё, что сделано было рукой человеческой. Поля, виноградники, домашняя скотина, сами люди — всё это было только средством для удовлетворения потребностей. Не раз и не два владыки людей пытались договориться с темными племенами, определить границы, предложить компенсацию, но… Натыкались на алчные раззявленные рты, оскаленные зубы и море злости. При этом было доподлинно известно, что фоморы не являются животными или первобытными дикарями. Они строили жилища, создавали одежду и орудия труда, у них была социальная иерархия, и религия, тесно переплетенная с магией…
Рем Тиберий Аркан и подумать не мог, что ему придется столкнуться в бою с таким противником! И всё-таки — через короткое время парню начало казаться, что он понял, как нужно сражаться, чтобы побеждать раз за разом. Аркан длинным выпадом поразил единственный глаз низкорослого фомора с мощными короткими руками, выдернул палаш и отстранился, боясь быть залитым черной жижей, которая хлынула из раны. В этот момент другой фомор — обладатель мощных ног, прыгнул через головы своих соплеменников и обрушился на Рема сверху, сбив на землю. Парень, ошеломленный и оглушенный, только и смог перекатиться в сторону, чтобы не быть затоптанным.
Он оказался у самой баррикады, и отступать дальше было некуда. Рем увидел, как напряглись нижние конечности прыгуна, и подумал, что не успеет дотянуться до выпавшего из рук палаша, и приготовился к смерти. Вдруг огромного размера топор, вращаясь и с гулом рассекая воздух, прилетел прямо в грудную клетку фомора, с хрустом врубившись в плоть твари.
— Ру-уку! Ру-уку да-авай! — из-за баррикады показался Микке, протягивающий ладонь Аркану.
Тот не стал мешкать и вцепился в могучую длань северянина, и был втянут под защиту мешков с песком и деревянных ежей. Он глянул на Микке и увидел, что у того носом шла кровь, заливая подбородок и грудь, а глаза были шалые. Северянин очнулся первым, и, похоже, чувствовал себя не лучшим образом. Остальные тоже постепенно приходили в себя: у многих шла кровь из носа и ушей, кто-то блевал, стоя на карачках, а маэстру Цудечкис кашлял и хватал воздух ртом как рыба, опираясь на подпорку шатра, выполнявшего роль лазарета.
— Оружие! — просипел Рем, и Микке сунул ему в руки пару дротиков, и сам вооружился также.
Не Бог весть что, но приступ нужно было отбивать, и Рем с размаху воткнул наконечник своего дротика в шестипалую лапищу, уцепившуюся за край баррикады.
Большая часть наемников восстановила относительную боеспособность. Защелкали тетивы луков и арбалетов. На мост, в наступающих фоморов, полетели камни и дротики. «Должны отбиться!» — подумал Рем, глядя на то, как одна за другой падают несуразные фигуры.