Седьмая вода
Шрифт:
Думать времени не было: драка за баррикаду была кровавой и злой, фоморы наступали непрерывно, теряя десятки бойцов еще на подходе, под обстрелом, но кое-кто добегал до людей и яростью своей пытался одолеть человеческое упорство. В какой-то момент почти дюжина крепкотелых дикарей добралась до подножия баррикады. Они, помогая друг другу, вскарабкались на укрепление и вступили в бой с людьми, отвлекая наемников от товарищей, оставшихся внизу. Гибель фоморов под градом ударов была не напрасной: их огромный соплеменник исполинскими ручищами уцепился
Под торжествующие вопли темных баррикада осыпалась бесформенной грудой!
— В строй! В строй!!! — закричал Рем, размахивая подобранным где-то коротким мечом.
Наемники отступили от баррикады к лазарету, сплотив ряды, чтобы защитить раненых, которых к этому моменту было уже немало. Потеря баррикады была катастрофой — никто не ожидал от дикарей такого напора! Но и сдаваться люди не собирались.
Выдивнулись вперед щитоносцы, копейщики поудобнее перехватили древки пик, в тылу лучники и пращники разбирали стрелы и камни. Рем видел, как фоморы один за одним пересекают мост, накапливаясь у баррикады и готовясь к решительному натиску. Левый рукав камзола набухал кровью от нанесенной когтистой бестией раны, но на это совсем не было времени!
— Ну что, друзья! — крикнул Рем. — Спихнем тварей в реку? Давай-давай!!!
— Хоп!!! — откликнулись наемники, и в тот момент, когда фоморы ринулись через обломки баррикады, небольшой отряд людей качнулся вперед.
Может быть, они бы и погибли в этом героическом и достойном легенд порыве… А может быть горстке наемников и удалось бы преодолеть темную силу фоморов… Но в тот момент, когда строй людей единым тараном ударил толпу чудовищ, за их спинами зазвучали голоса и мерный топот десятков сапог.
Лора, Лора, Как прекрасны, Девы в юные года! Лора, Лора, Лора, Лора, — Везде, везде их красота!Грубые глотки выводили романтичные куплеты про дочь лесника — эту старую боевую песню ландскнехтов Запада, и восторгу Рема не было предела! Это пришла полусотня Оливьера, в которой как раз служили выходцы из западных провинций… Так уж получилось, что даже внутри небольшой вольной компании люди предпочитали служить с земляками и единоверцами — и никто им не препятствовал.
Ребята Оливьера во главе с ухарем-купцом ломанули всей силой с ходу, и плечом к плечу с защитниками баррикады расправились со всеми фоморами на этой стороне реки, а потом мясорубкой прошлись по мосту.
— Нужно прикончить тех уродов на опушке! — прокричал Рем, надеясь, что Микке и Оливьер его услышали.
На холме, шагах в пятидесяти от моста, у самой кромки леса, размахивали руками несколько тощих и длинноруких фоморов. Лица их были замотаны какими-то тряпками, и воздух вокруг дикого хоровода дрожал в странном мареве.
Купец с хеканьем швырнул дротик в спину убегавшему врагу, тяжелой трусцой подбежал к Рему и сказал:
— Я туда не полезу.
Аркан согласно кивнул. Да, фоморы были разгромлены и почти полностью перебиты. Но, ощутив на себе лиходейское колдовство темных тварей, никому не хотелось повторять такой опыт второй раз.
— Мо-ожет просто сожжем их к че-ортовой ма-атери? — спросил Микке, как обычно в минуты волнения растягивая слова. — Ес-сли вы подержите зна-амя, я добро-ошу бутылку!
Рем с Оливьером оба потянулись к древку стяга. Рем хмыкнул и уступил старшему товарищу, а северянин кивнул и сказал:
— Я-а сбе-егаю в ла-агерь, — и умчался по мосту на другой берег.
Наемники отрезали холм от опушки леса, выстроившись в два ряда спиной к спине. Конечно, было страшно: мало ли что утворят темные колдуны? Но, с другой стороны, грозный противник был разгромлен! Из нескольких сотен фоморов в живых осталось не больше двух дюжин, да и те сейчас бежали куда-то в лес… Скорее всего — к своей гибели, на встречу полосе разгоравшегося пожара!
— Ветерок поднимается… — пробормотал Оливьер, сплюнув под ноги.
Ветер действительно набирал силу, таская по опушке листья и мелкие палочки. Рем с подозрением глянул на холм:
— Не эти ли уроды нам подгадить хотят?
Фигуры на холме синхронизировались и действительно шевелили руками в такт порывам ветра.
— Стрелки! — крикнул Оливьер, и наемники, имевшие дальнобойное оружие, отложили копья и щиты, взявшись за другие орудия убийства.
Пращники раскручивали ремни, лучники и арбалетчики натягивали тетивы. Ветер поднимался, а Микке всё не было.
— Залп! — крикнул Оливьер и почти два десятка смертоносных гостинцев устремились к вершине холма…
— Вот же дьявольщина! — выругался Рем.
Почти все стрелы были снесены особенно мощным порывом ветра, а камни из пращей явно потеряли свою убийственную мощь и, даже достигнув цели, не нанесли фоморам особенного вреда.
— За-алп! — злобно выкрикнул Оливьер, и очередная порция снарядов устремилась на холм, и снова безрезультатно.
Наемникам оставалось только материться и плеваться. Подниматься на холм не хотелось никому. Рем тоже не горел таким желанием, тем более в висках ломило и трещало, как после долгой пьянки с некачественным алкоголем.
Наконец прибежал Микке с кожаной сумкой, полной банок и склянок. Следом за ним семенил маэстру Цудечкис. Точнее, только казалось, что семенил: он ведь поспевал за северянином, который мчался просто гигантскими скачками!
Приготовив солидных размеров колбу, северянин зубами вытащил пробку, вкрутил тряпичный фитиль, смоченный ворванью, и растерянно завертел головой, раздумывая, как бы поджечь свой метательный снаряд.
— Хорошо, когда рядом есть ортодокс! — хмыкнул Рем и щелкнул огнивом.