Седьмая вода
Шрифт:
— Кре-емень дядька он у тебя-а! Стра-ашное де-ело! Лучше бы я то-оже личину надел…
— А я говорил! — шепнул Рем, и тут же снова выпрямился, потому что в его сторону как-то подозрительно поглядывал Эдгар дю Валье — личный телохранитель Сервия Аркана, оптиматский ренегат, перешедший в ортодоксальную веру, двурукий боец и очень опасный человек.
Этот дю Валье снял шлем и перетянул свои длинные волосы кожаным ремешком, и проверил, хорошо ли ходят мечи в ножнах за плечами. Он подозрительно глядел на всех вокруг своими холодными рыбьими глазами, особенно — на людей дю Кервана и дю Сенье — они были оптиматами и разве что не плевались в
Рем примерно представлял себе, что происходило в шатре. Судя по негромкому разговору, Эадор благодарил старшего Аркана за чудесного сына, который вытащил его с того света, и разомлевший отец, честолюбивый, как все его предки, и падкий на лесть, уже вполне благосклонно выслушивал его предложения об организации акционерного общества из купцов-ортодоксов и желающих вложить средства в предприятие аристократов.
В своем послании отцу, которое доставил ушлый Гавор, Рем обратил внимание Тиберия Аркана Старшего на этого коробейника, и предложил организовать через этих бродячих торговцев реализацию сначала награбленных на Низац Роск трофеев, а потом, после первых поставок — эльфийских товаров типа снадобий, украшений, семян и тканей.
Отец получал живые деньги, коробейники — уникальные товары, Гавор — должность старшины новообразованного цеха, а Рем — глаза и уши по всему герцогству, а может и за его пределами — кто знает? Они все должны были купиться на это дело: проснувшаяся в ходе приключений квартирмейстерская жилка просто вопила, указывая на возможность огромных прибылей!
Сервий Тиберий Аркан покинул шатер довольно скалясь и похлопывая себя по бедру перчатками.
— Эдгар! Мы едем к Каюзаку!
— Да, маэстру! — дю Валье еще раз подозрительно глянул на Рема, взлетел в седло и, свистнул, привлекая внимание дружинников.
Копыта выбили дробь по пожухлой траве, и люди Аркана, показывая неприличные жесты воинам дю Сенье и дю Кервана, умчались за своим неистовым сеньором. А Рем с неудовольствием подумал, что папаша опять расплевался с двумя самыми могущественными оптиматскими семьями округа. Чертов забияка!
Варнифы, Инграм, Орбаны и оба оптиматских клана ввалились в посольский шатер гурьбой. Этих интересовала в первую очередь светская составляющая визита — они мечтали увидеть эльфов в свои замках, на торжественных мероприятиях. Милостивый государь Эадор Нилэндэйл соглашался на все предложения и заверял всех в своем искреннем желании навести как можно больше мостов и заручиться дружбой таких замечательных людей.
Оптиматы покидали шатер с мечтательными выражениями лиц — как будто ангелов небесных лицезрели, остальные поспокойнее, но тоже в явно восторженном состоянии духа. Может быть, кроме Энтина Инграма — он кусал губы и хмурил брови, раздумывая о чем-то явно не таком веселом как балы и мероприятия.
Рем взял это на заметку: Инграм был парень что надо, хоть и популяр, и если он пришел со своей бедой к эльфам — значит у него были резоны предполагать, что им известно от нее средство…
— Ка-ажется, на сегодня всё! — Микке уселся прямо на землю. — Пойдем, пивка бахнем?
— Пойдем, — Рем тоже позволил себе расслабиться. — Надо только шаперон у ребят Оливьера одолжить, чтоб рожей своей не светить раньше времени. Эй, эй, ты секиру не бросай — без оружия никуда!
— Я-а возьму фальчио-он! — северный акцент снова стал слишком явным — видимо, Микке действительно перенервничал.
— А! Ну, фальчион так фальчион.
В кожаном доспехе, с шапероном на башке, надвинутом на самые брови, и с палашом у пояса Рем смотрелся довольно злодейски. Длинный хвост капюшона он оставил свисать между лопатками — такие детали отвлекают окружающих, мешают им сконцентрироваться на лице. Ну а Микке из толстяка-увальня давно уже превратился в могучего светлобородого великана, и теперь своим разлетом плечей и гигантским ростом внушал самые теплые чувства каждому встречному.
Предупредив Разора, который оставался в лагере, они зашагали к Заводи, откуда слышались звуки стихийно организовавшейся ярмарки. Местные торговцы скупали трофеи у наемников, в обмен организуя им все нехитрые удовольствия, нужные солдату после долгого похода.
— Я присмотрел там отличное месте-ечко, — сказал Микке. — Под таким бо-ольшим, то-олстым деревом — можно присесть в тенечке и послушать музыку.
Рем глянул на небо и хмыкнул: смеркалось, какой, к черту, тенечек? Огромную липу на окраине Заводи он хорошо помнил, но никаких питейных заведений там раньше точно не было. А теперь — появилось! Местные трактирщики в складчину наняли рабочих, огородили помещение, поставили столики из пустых бочек, табуретки из чурбаков, соорудили навес, под которым готовили еду и разливали напитки, и даже помост для музыкантов предусмотрели. Поварихами и разносчицами набрали тех самых вдовушек — они понимали, в чем состоит выгода работы с вернувшимися из далеких странствий героическими вояками.
Кое-кто из разбитных бабенок мечтал просто поразвлечься и подзаработать, другие — рассчитывали на нечто большее. Рема бабенки не интересовали в силу природной разборчивости и брезгливости, а Микке — по причине катастрофической застенчивости. Они устроились у самой ограды, в углу, чтобы не привлекать особенного внимания. Дождавшись вихлявшей бедрами веснушчатой молодки с подносом, за монету малую оказались обладателями двух огромных кружек портера и тарелки с жареной картошкой, ломтиками копченого мяса и парой зубастых вилок.
— Никто не подаст даме стул? — поинтересовался над ухом Рема какой-то смутно знакомый женский голос.
— Какого… Сибилла? — Аркан вскочил со своего места, хватаясь за палаш, а потом, рассмотрев ироничный прищур волшебницы и легкую улыбку на губах, как-то разом сдулся и указал на свой чурбак: — Присаживайтесь, ваше магейшество… Или как там правильно к вам обращаться?
— Правильно было бы принести третий табурет, милый Тиберий, — обворожительно улыбнулась волшебница.
Ее легкое, простое платье с корсетом а-ля пастушка, полевые цветы в медных волосах и простые стеклянные зеленые бусы смотрелись ничуть не хуже парчи, самоцветов и бархата, в которых Аркан видел ее раньше. Впечатление Сибилла производить умела — тембром голоса, позой, взглядом. Микке так и вовсе сидел как громом пораженный, и хватал ртом воздух, и ужасно краснел.
Аркан сходил за табуретом и заодно принес еще одну пинту портера.
— Благодарю! — сказала волшебница и вдруг уверенно взялась за кружку.
Микке и Рем завороженно смотрели, как Сибилла в несколько больших глотков отпила половину, и предательская струйка пенного напитка убежала по изящной, смуглой шее прямо за корсаж, в ложбинку между… между тем, что полагается иметь потрясающе красивой женщине.
— Ох, спасибо, мальчики, — сказала она. — Эти порталы чудовищно выматывают, да и обезвоживание заполучить — перспектива непривлекательная.