Седьмое правило академии Левендалль

Гринь Ульяна Игоревна

— Тогда почему плачешь?

— Остин, оставь ее, пусть порыдает в свое удовольствие! — фыркнула Ирис. — Она делает это так самозабвенно…

— Идите, не ждите меня, — отмахнулся от нее Остин и пересел на скамейку, обратился ко мне: — Как тебя зовут?

— А-адриана, — всхлипнула я.

— Так кто же тебя обидел? Хочешь, я ему окна какаш. то есть, фекалиями забросаю? Против воли я улыбнулась, представив процесс и результат, и снова покрутила головой:

— Нет, не надо. Меня действительно никто не обижал.

Ирис испустила тяжкий вздох,

в котором ясно слышалась безнадежность, и сказала своим спутникам:

— Пойдемте. Пусть Остин играет роль спасителя молоденьких аристократочек! Остин, когда наиграешься, приходи, с нами веселее!

И они удалились по аллее, шурша юбками и пересмеиваясь. Наверное, надо мной. От этой мысли стало очень себя жалко — а ведь в пансионе я была бы среди своих, тут же среди чужих — внутри что-то горячее завязалось в тугой узел, и я разрыдалась заново, еще пуще прежнего.

Остин вздохнул, как уставшая лошадь, и пробормотал:

— Да что ж такое, в самом деле. Тебя никак не утешить! Ну-ка, давай, утри слезы!

— У меня нет платка-а-а, — проныла я, понимая, как глупо выгляжу. И это я, Адриана вед-Камли, лучшая воспитанница пансиона, которая всегда была на высоте!

Спаситель.

Остин со смехом протянул мне носовой платок из толстого батиста, на котором я разглядела все тот же символ империи и вензель, стоявший на академических бумагах. Свиток и песочные часы…

— Я постираю и отдам, — пообещала, вытирая глаза платком.

— Да уж будь любезна! — рассмеялся Остин. — А теперь рассказывай, что случилось!

— Я кристалл взорвала, — грустно ответила. — И профессор Виссальди запретил мне магичить…

— Насовсем?

— До выяснения.

Остин рассмеялся:

— Так это же здорово! Представь, в первый день занятий все будут пытаться изобразить заклинания, пыжиться, стараться, а ты — в потолок поплевывать!

— Я приехала сюда учиться, — с осуждением ответила ему. — В потолок плевать я могла и дома, не обязательно было ехать за столько километров!

— Тогда зачем ты взорвала кристалл?

Я пожала плечами, складывая платок:

— Он сам взорвался. Я только прочитала заклинание, а он — раз, и в осколках!

Остин совсем не аристократично почесал в затылке и протянул:

— Ну-у-у. Я могу только посоветовать сходить в библиотеку. Там должны быть книги по казусам артефакторики и ошибкам в заклинаниях.

— Библиотека! — с надеждой воскликнула я. — Это отличная идея!

— Хочешь, я провожу тебя?

Я с сомнением бросила взгляд на аллею, где скрылись Ирис с подругами, и спросила:

— Ты разве не собирался присоединиться к тем девушкам?

— Позже, — отмахнулся Остин. — Тут же такая тайна! Взорвавшийся артефакт! Я никогда о таком не слышал!

— Тогда пошли! Мне ведь еще учебники надо получить, — с благодарностью отозвалась я.

— Пойдем.

Остин вскочил и галантно подал мне руку. Опершись на нее, я встала.

Острая боль пронзила ладонь — там, где кожа касалась кожи парня. Вскрикнув, я отдернула руку и бросила возмущенный взгляд на своего нового знакомого. Он же посмотрел на меня удивленно, видимо, ничего не подозревая:

— Что случилось?

— Ничего, — пробормотала, — просто ногу подвернула…

Боль утихла, но снова опереться на руку Остина я не решилась. Артефакты не трогай, людей не касайся. Прямо проклятье какое-то!

Глава 5. Библиотека и столовая

Здание библиотеки располагалось недалеко от главного корпуса и утопало в густо пахнущих сентябрем поздних цветах магнолии. Остин довел меня до крыльца и склонил голову:

— Прошу простить меня, но я внутрь не пойду.

— Почему? — удивилась я.

— Ну. Сама увидишь. Библиотекарь. очень своеобразная дама.

Подняв брови, я подумала, что лучше бы сбежала, но выбора не было. Книги получить надо, а идею мне Остин подал отличную — про прецеденты в артефакторике поискать. Вдруг пойму, отчего кристалл взорвался?

В отдельном флигеле царила светлая тишина. Пыль спокойно покачивалась в лучах света, проникавших через окна, шаги скрадывались толстыми потертыми ковровыми дорожками. На стенах вместо цветочных кашпо или барельефов висели карты, портреты бородачей в камзолах и поэтические строки в рамках. А еще плакаты руки все того же неизвестного художника, на которых явно угадывались правила поведения в библиотеке. Не шуметь, не бегать, не магичить, пользоваться особыми артефактами света вместо свечей. Что ж, разумно.

Я тихо пошла по дорожке к столу с высоким бортиком мимо читальных мест, которые были обставлены мягкими креслами и неяркими, явно магического свойства, лампами. За столом начинались огромные дубовые шкафы, полные книг, и уходили они в глубину зала, теряясь в полумраке. Спаситель, сколько же тут томов?!

И где мадам библиотекарь?

Я шепотом позвала:

— Есть тут кто-нибудь? Ау!

— Чай не в лесу! — проскрипел тонкий голосок откуда-то снизу. Я испуганно скосила глаза — неужто домовой? Но мимо стола важно прошествовала маленькая женщина, мне по пояс. И вовсе не домовой, а карлица! Видала я одну такую, в Роудвиле милостыню просила, прикидываясь девчонкой. Ее даже в приют приводили, к монахиням, там-то обман и раскрылся. Когда лицо в морщинах, трудно притворяться восьмилеткой.

Библиотекарь вскарабкалась по лесенке на высокий стул и сложила пухлые ручки перед собой, глянула строго и спросила:

— Зачем пожаловали? Учебники нужны? Приказ давайте.

— Вот, — я выложила на стол бумагу, данную госпожой Пимпи.

— Хорошо. Дайте мне минуту собрать все.

Она достала из ящика стола ярко-зеленый камень, гладкий, как будто из реки, и крапчатый, будто шкурка кошки. Сказала:

— Мутал анту путте-кай.

Я не увидела ничего, но ощутила всей кожей, как от артефакта поднялся легкий вихрик, крутанулся на месте и удрал куда-то между шкафов.