Седьмое Правило Волшебника, или Столпы Творения (др. изд.)
Шрифт:
Закончив, наконец, очищать и доводить до блеска свой нож, Оба бросил окровавленное покрывало на пропитанные маслом щепки у перевернутого дверцами вниз шкафа.
То, что осталось от Латеи, было пригвождено к полу рядом со шкафом. Колдунья, не мигая, смотрела в потолок. Оба усмехнулся. Скоро здесь не останется потолка, в который можно смотреть. И глаз, чтобы видеть, тоже не останется. Ухмылка Обы стала шире.
И тут он заметил, как на полу возле Латеи что-то блестит. Он наклонился. Это была золотая монета. Оба никогда раньше не видел золотых марок. Она, должно быть, выпала из кармана Латеи,
Некоторые из этих монет были заработаны матерью Обы, а затем заплачены за ненавистное ему лечение. И вот теперь они вернулись назад. Справедливость все-таки торжествует…
Пора заканчивать с этим делом. Оба шагнул к камину. И застыл на полпути: снаружи от чьих-то шагов захрустел снег.
Шаги приближались. Кто-то явно направлялся к дому колдуньи. Кто бы мог так поздно явиться к Латее? Это просто неприлично! Неужели они не могут подождать со своим лечением до утра? Неужели не могут дать отдохнуть бедной старой женщине? Некоторые люди думают только о себе.
Оба схватил кочергу, прислоненную к камину, быстро подцепил горящие дубовые поленья и выволок на облитый маслом пол. Масло, щепки, простыни и лоскутное покрывало тут же занялись пламенем. Огонь завыл, как голодный волк. Густой белый дым заклубился вокруг погребального костра Латеи. Оба бросился к отверстию в стене, которое колдунья, словно специально для его удобства, проделала при помощи своей магии. Тогда она хотела его убить.
Она еще не знала, что он стал непобедимым.
Себастьян резко остановил Дженнсен, схватив ее за руку. Девушка повернулась и увидела его лицо в тусклом свете, льющемся из единственного окна. Сполохи этого оранжевого света, отражаясь, плясали в глазах Себастьяна. Разглядев выражение его лица, Дженнсен поняла, что следует молчать.
Себастьян бесшумно вытащил меч и бесшумно прошел к двери. В этом скользящем натренированном движении сразу было видно профессионала, человека, привычного к подобным делам.
Он склонился к окну, стараясь заглянуть в него, но не ступить в глубокий снег под окном. Потом обернулся и прошептал:
– Пожар…
Дженнсен бросилась к нему:
– Скорее! Она могла заснуть. Мы должны ее предупредить.
Себастьян раздумывал всего мгновение, затем рванулся к двери. Дженнсен следовала за ним. Она не сразу разобралась в том, что увидела. В комнате плясали языки оранжевого пламени, которые отбрасывали чудовищные тени на стены. В зыбком свете все казалось ирреальным, явившимся не из мира сего.
Потом она смогла кое-что разглядеть, и все стало более чем реальным. Задыхаясь от дыма и запаха лампадного масла, она увидела растопыренные пальцы женской руки, торчавшей из-за лежащего на полу шкафа. Решив, что упавший шкаф придавил старуху-колдунью, Дженнсен бросилась на помощь.
Когда она обогнула шкаф, перед ней предстало то, что осталось от Латеи.
Дженнсен словно пригвоздили к полу. Она не могла пошевелиться, не могла даже отвести своих широко открытых глаз. Она почувствовала тошнотворную вонь, идущую
Себастьян быстро взглянул на то, от чего она не могла отвести глаз, но для него останки Латеи были всего лишь одной деталью из множества других.
Дженнсен перевела взгляд на своего спутника и по его отточенно-выверенным движениям поняла, что он насмотрелся таких вещей, и его увиденная здесь картина далеко не так задевает, как ее.
“Дженнсен”.
Пальцы Дженнсен плотно сомкнулись на рукояти ножа. Она ощущала ладонью резной орнамент, завитки, впадинки и острия, составлявшие букву “Р”. Сдерживая подступившую рвоту, она выдернула лезвие из ножен.
“Сдавайся”.
– Они были здесь, – прошептала она. – Д’харианские солдаты были здесь.
В глазах Себастьяна она увидела удивление или замешательство, но не более того.
Он нахмурился, снова оглядевшись вокруг:
– Вы в этом уверены?
“Дженнсен”.
Она не обратила внимания на раздававшийся в ее голове голос мертвеца и мысленно вернулась к человеку, которого они встретили на дороге после первого посещения колдуньи. Он был крепким, светловолосым, миловидным, как большинство д’харианских солдат. В тот раз она не подумала, что перед нею солдат. Но разве он не мог быть солдатом?
Нет, вряд ли… Он, кажется, испугался встреченных людей больше, чем они его. Солдаты так себя не ведут.
– А кто же еще? Мы ведь не видели всех. Это, наверное, оставшаяся часть квада. Они, видимо, как-то вышли на наш след.
Себастьян все еще не отрывал взгляд от разгоравшегося пламени, которое захватывало все больше и больше добычи.
– Думаю, вы, похоже, правы.
“Сдавайся”.
– Себастьян, мы должны выбираться отсюда, иначе окажемся следующими. – Дженнсен схватила спутника за рукав и попыталась вытащить из дома. – Они должны быть близко отсюда.
Он не поддался:
– Но как они могут узнать?
– Милостивые духи!.. Лорд Рал – чародей. Как он узнает обо всем? Как он нашел мой дом?
Себастьян все еще осматривал щепки и обломки, разгребая их мечом. Дженнсен опять потянула его за рукав.
– Ваш дом, – сказал он, нахмурившись. – Да, я понял, что вы имеете в виду.
– Мы должны выбраться отсюда прежде, чем нас схватят!
Он кивнул, успокаивая ее:
– Куда вы хотите отправиться?
Они выбрались наружу и посмотрели в открытый дверной проем, на набирающий силу пожар.
– Теперь у нас нет выхода, – сказала Дженнсен. – Латея была единственной ниточкой. Теперь нам придется идти в Народный Дворец. Придется искать ее сестру Алтею. Она – единственный человек, знающий все ответы. Она тоже колдунья и единственная, кто видит дыры в мире. Что бы это ни значило…
– Вы уверены, что хотите именно этого?
Дженнсен подумала о голосе. Как холодно и безжизненно он звучал в голове!.. Это удивило ее. Она не слышала его со дня гибели матери.
– А разве у меня есть выбор? Если я хочу узнать, почему лорд Рал стремится убить меня, почему он убил мою мать, почему за мной охотятся, то надо отыскать Алтею. Я должна идти.