Седьмое правило волшебника, или Столпы Творения

Гудкайнд Терри

— И такая пустыня называется Столпами Творения?

— Нет, это лишь начало пути. Чтобы попасть туда, нужно пройти сквозь эту пустыню, а там, в ее сердце, находится широкое ущелье, в котором еще жарче, просто смертельно жарко. Как в очаге Владетеля…

— Так почему же все-таки ее называют Столпами Творения?

Носком сапога Себастьян отправил обратно в пылающее сердце костра выкатившиеся из него угольки.

— Говорят, на дне ущелья находятся высоченные каменные столпы. В честь этих вздымающихся каменных глыб и называется вся эта земля.

Дженнсен

перевернула прутики с соленой свининой:

— Тогда название имеет смысл.

— Мне доводилось видеть нечто подобное, но в других местах и гораздо меньшего размера. Стоят неровные каменные башенки. Будто столбики монет на столе… — Голос Себастьяна чуть дрогнул. — Говорят, там такое ощущение, словно весь мир вздыбился в знак благоговения перед Создателем. Некоторые полагают, что это святое место. Но поскольку там удушающе жарко, многим приходит на ум, что оно сотворено не одним Создателем. Каким-то образом оно связано и с Владетелем. Потому и Очаг… Кстати, помимо жары есть и другие причины не соваться туда. Говорят, там место потустороннего столкновения.

— Созидание и разрушение, жизнь и смерть — вместе?

Себастьян смотрел на Дженнсен, в его глазах плясали отблески пламени.

— Таковы слухи…

— Иначе говоря, люди считают, что это смертельное место пытается поглотить мир жизни?

— Смерть всегда идет по пятам жизни. Брат Нарев учит, что зло в человеке притягивает тень Владетеля. Если мы вступим на путь зла, то привнесем его силу в мир жизни, и Владетель получит возможность свалить Столпы Творения, и мир рухнет.

Холод этих слов пробрал Дженнсен до костей, будто к ней прикоснулась рука смерти. Будто ведьма наложила на нее тайное злое заклинание… Дженнсен не раз слышала от матери, что ведьмы никогда не открывают своих знаний, всегда утаивая самое важное.

Было совершенно непонятно, зачем Алтея мимоходом назвала ее, Дженнсен, одним из Столпов Творения. Тем не менее девушка была совершенно уверена: Алтея посеяла в ее голове этот росток — Столпы Творения — с вполне определенной целью. Вот только какова эта цель?..

— А что случилось с Алтеей? Почему она не смогла помочь тебе?

Вздрогнув, девушка отбросила тягостные мысли. Перевернула прутики с соленой свининой — она оказалась совершенно готовой, — прикинула, как точнее ответить на поставленный вопрос.

— Алтея сказала, что однажды, когда я была маленькой, она уже попыталась мне помочь. Даркен Рал узнал об этом и отомстил ей. Он лишил ее дара. Теперь, даже захоти она, у нее нет возможности помочь мне, используя магию.

— Похоже, сам того не понимая, Даркен Рал выполнил работу Создателя.

От удивления Дженнсен отпрянула:

— Что ты имеешь в виду?

— Имперский Орден стремится убрать из мира магию. Брат Нарев говорит, что мы выполняем работу Создателя, ведь магия — это зло.

— А ты как думаешь? Неужели ты тоже полагаешь, что дар Создателя может обернуться злом?

— Весь вопрос в том, как магия используется! — Бесстрастный взгляд Себастьяна

остановился на Дженнсен, но за бесстрастием скрывалась ярость. — Разве магия используется для помощи людям? Разве помогает детям Создателя в преодолении трудностей? Нет! Ею пользуются исключительно в корыстных целях. Взгляни хотя бы на Дом Рала. Разве он существует для блага людей? Или для пыток и смерти?

Последний вопрос прозвучал скорее как утверждение, которое Дженнсен не смогла бы опровергнуть, даже если бы пожелала от всей души.

— Похоже, Даркен Рал выполнил работу Создателя, милосердно освободив Алтею от магии, — повторил Себастьян.

Дженнсен положила голову на колени, слушая, как шипит поджаренная свинина. Алтея вовсе ни считала, что расправа над ней была милосердием. Наоборот, ей было мучительно больно остаться с одним лишь даром пророчества.

Мать Дженнсен научила дочь рисовать Благодать и говорила, что дар дается Создателем. В верных руках Благодать тоже была магией. Даже несмотря на отсутствие дара у Дженнсен, этот волшебный символ несколько раз защитил ее. Конечно, люди могут совершать злые поступки, но девушке совсем не нравилась мысль, будто дар — это зло. Дар — это чудо!..

Она мягко попыталась высказать свое мнение:

— Ты рассказывал, что императору Джеганю помогают колдуньи — сестры Света, живущие при его дворе. Они ведь используют магию. Если магия — зло, то как же…

— Они используют магию в наших целях, — резко сказал Себастьян. — И однажды она будет уничтожена во всем мире.

— Но какой смысл? Если вы верите, что магия — зло, то почему позволяете себе пользоваться ею?

Себастьян проверил готовность свинины на ближайшем прутике, снял кусок кончиком ножа.

— Люди убивают друг друга мечами и ножами. Пожелай мы уничтожить мечи и ножи, чтобы остановить убийства, вряд ли бы мы добились поставленной цели одними словами. Отобрать ножи и мечи можно только силой, встав на защиту добра, остановив сумасшествие насилия. Зло прилипчиво. Мы должны использовать мечи и ножи в борьбе с этим злом. Только так восторжествует мир. Если не станет убийств, страсти людей остынут, и Владетель будет вынужден покинуть их сердца.

Дженнсен отрезала кусочек шипящего мяса и подула на него:

— И в этих же целях вы используете магию?

— Именно! — Себастьян прожевал свинину и, застонав от наслаждения, проглотил. — Мы хотим очистить мир от магии, но в борьбе за это нам приходится использовать ее, в противном случае мы попросту проиграем.

Дженнсен тоже откусила сочный кусок и мычанием выразила свое согласие с мнением спутника о вкусе мяса. А проглотив, сказала:

— Брат Нарев и император Джегань тоже считают, что ножи и мечи — зло?

— Конечно, ведь предназначение этих предметов — калечить и убивать. Естественно, речь идет не о ножах для резки хлеба, а об оружии и, следовательно, орудиях зла. В конечном счете люди освободятся от бед, связанных с насилием, и тогда убийство и смерть останутся в прошлом.