Седьмое знамение

Фирсова Елена

– Отец Александр не такой, – сказала Фаина. – Он относится к женщинам точно так же, как и к мужчинам. И он проявляет уважение к нашей художнице, и одобряет мое желание научиться писать иконы. Это уже несколько лет является моей мечтой – единственной, самой светлой на свете

мечтой. Мне кажется, я и мечтать по-настоящему стала только после того, как увлеклась рисованием. Наверное, именно так люди ощущают свое призвание. Это сродни посвящению, знаешь, в том числе и посвящению в монахи. До того я будто блуждала в тумане, и вдруг у меня открылись глаза, и я начала видеть мир, видеть людей. Однажды наша художница послала меня в Сироткино – там когда-то был монастырь, теперь его пытаются восстановить. Там надо было скопировать одну старинную икону, которая уже не подлежала реставрации. Это было очень ответственное поручение, особенно для меня, глупой и самонадеянной девчонки. Надеюсь, я с ним справилась, потому что никаких жалоб не последовало. Вот там-то и были самые счастливые дни в моей жизни! Тогда меня окружали со всех сторон единоверцы, единомышленники, вокруг царила наша вера, и я с утра до вечера занималась своим любимым делом, копировала икону, и ни одно постороннее вмешательство не нарушало эту благодать.

– Явный намек на меня, – заметил Борис.

Она на минуту остановилась, затем не стала увиливать:

– Да, ты прав. Но ведь ты на самом деле являешься вмешательством в мою личную жизнь и мою личную благодать.

Борис почувствовал раздражение:

– Ну да, и там, конечно же, не было ни одного

парня, а если они и были, то ты не считала их вмешательством, а, не сомневаюсь, и сама присоединялась к их благочестивой компании, чтобы от них почерпнуть еще чуток благодати, а то своей, как я понимаю, не хватало.

За такое нападение можно было вылететь отсюда с треском, Борис это осознавал, но остановиться не успел, да и не хотел, таким сильным оказалось это его раздражение.

Но, к его удивлению, Фаина вовсе не собиралась выставлять его из квартиры. Она только повыше подняла голову, а ее ярко-розовые губы улыбались с высокомерной снисходительностью королевы.

– Вот-вот, – сказала она. – В этом вся твоя так называемая сила, а на самом деле это слабость. Как будто у меня на уме одни парни. Впрочем, вы, мирские, буквально зациклены на этом. Девушки думают о парнях, а парни – о девушках.

Это спокойствие и уверенность в себе подлили масла в огонь.

– Только не надо утверждать, что ты никогда не задумывалась о парнях!

Она улыбнулась шире:

– Наконец-то, я вижу твое подлинное лицо. Ты подходишь ко мне со своей меркой, как выражается мой папа – каждый судит по себе. Тебе трудно в это поверить, и ты наверняка мне не поверишь, но я действительно не думаю о парнях. И конечно же, в моих мечтах об идеальной жизни для меня нет ни единого парня. Извини, тебя в моих мечтах тоже нет.

Борис прямо-таки остолбенел:

– Что за ерунда! Все девушки думают о парнях! Это нормально!

Конец ознакомительного фрагмента.