Седьмое знамение
Шрифт:
Он вышел из кухни и вскоре вернулся с блокнотом в руках, который он тщательно перелистывал. Игорь вопросительно на него посмотрел.
Он пояснил:
– Мне самому еще никогда не попадались дела о сектах, и я не знаю, с какой стороны к ним подступиться. Но в прокуратуре есть следователь, он недавно приехал из Москвы, так вот про него говорят – настоящий спец по всяким «неформалам». Вроде бы он буквально уничтожил одну большую группировку сатанистов до самого основания. Хотя – если хочешь знать мое мнение – это сродни организованной преступности, похоже на гидру: на месте одной отрубленной головы вырастает две.
Игорь заметил с тревогой:
– Ты
– Так и есть. Вот, его телефон.
– Сегодня воскресенье.
– У меня и домашний телефон есть. Но рассказывать ему будешь сам. Я немного не в себе, да и сведения все у тебя… Звонить?
– Конечно. Сеню надо найти как можно быстрее.
Они перекочевали в комнату и сели на диван. Осипов подвинул к себе телефон, снял трубку и вдруг засомневался:
– Ты точно уверен, что это секта?
Игорь воскликнул раздраженно:
– Господи, Осипов! Я бы все на свете отдал, чтобы это было не так! Но мой лучший друг и одноклассник берет у Сени Шевченко какую-то книгу почитать, а через несколько дней он уже лысый, чужой и грозит уйти из дома, если ему будут мешать! Дай сюда телефон, я сам позвоню твоему специалисту. Как его зовут?
– Тихо, не мешай. А то собьюсь.
Следователь был дома, чему они не удивились – все-таки воскресенье и полдень. Звали следователя Максим Петрович Булатов. Он не стал обсуждать детали по телефону и предложил им приехать к нему домой, не очень далеко, на проспект Гагарина, возле Дворца Спорта и гостиницы «Ока», и поговорить более обстоятельно. Голос у него был тихий и спокойный, противоречащий напряженному состоянию Осипова и Игоря, и он обнаружил не показное знание предмета. Особая сложность таких дел связана с тем, что невозможно провести разоблачение напрямую – так всегда наносится вред простым людям. Теоретически существует система образования и функционирования таких организаций, но чтобы их ликвидировать, к каждой из них нужно иметь индивидуальный подход. Как правило, основная идеологическая деятельность их протекает тайно, поэтому о ней никогда ничего не бывает известно, и следовательно, им нельзя предъявить не только доказательств или улик, но даже и самих обвинений. Кроме того, любое, пусть и незначительное соприкосновение с этой областью жизни чревато грандиозными неприятностями и постоянным риском абсолютно для всех вовлеченных в это, начиная с идейного вдохновителя и заканчивая случайным прохожим, встретившимся с кем-нибудь из так называемых «посвященных». Это – огромная черная дыра, которая всасывает в себя всех, кто к ней неосторожно приблизился. Это – фантастический преобразователь, который навсегда изменяет душу и тело человека.
Да, Максим Булатов знал в этом толк. Осипов присмирел, но отнюдь не собирался отпускать Игоря одного на эту встречу. А Игорь, собственно, не возражал. Две головы – хорошо, а три – лучше, и вообще, чем больше народу возьмется за дело с умом, тем больше шансов достичь положительного результата.
Перед уходом они все-таки напились кофе с печеньем и конфетами. Осипов зевал до слез. Игорь, глядя на него, тоже начал зевать и отчаянно захотел спать. Поэтому он рассвирепел:
– Вот Сенька Шевченко! Вечно он создает проблемы, причем не себе, а другим! Вот только попадись он мне. Накостыляю по шее.
Осипов переоделся. Он тоже про себя обещал устроить взбучку глупому мальчишке, как только он отыщется. Черт побери, вокруг него кипят такие страсти. Люди не спят ночами, а ему – хоть бы хны! Заварил кашу, а окружающие его спасай, иначе он погибнет. Что за манера перекладывать решения
Спать хочется.
– Я читал, одной из самых ужасных пыток средневековья была такая, когда человеку не давали спать, – подливал масла в огонь Игорь. – Даже хладнокровнейших еретиков инквизиция раскалывала буквально в течение…
– Игорь! – простонал Осипов, запирая входную дверь. – Умоляю, ни слова о сне!
– Ладно. Пошли.
Во дворе было необычайно оживленно. Сперва ни Осипов, ни Игорь не обратили на это внимание, целиком и полностью поглощенные своими мыслями. Но вот, уже почти выбравшись из толпы, они удивились тому, что все дружно глядят вверх, задрали головы, как будто там грядет солнечное затмение. Осипов и Игорь тоже глянули туда, скорее машинально, чем из любопытства, и тут же застыли, пригвожденные к месту зрелищем, которого еще не видывал этот двор. Там, наверху, на крыше, стоял человек. Его фигура на такой высоте казалась крошечной, на фоне неба и яркого солнца – хрупкой и прозрачной. Она лепилась на самом краю парапета, балансируя и раскачиваясь, как канатоходец, но не уходя с парапета. Это было ужасающее и вместе с тем чарующее зрелище.
Фигура что-то крикнула сверху, но с такой высоты ничего нельзя было услышать.
– Прыгнет! Прыгнет! – зашелестела толпа.
Прыжок с крыши девятиэтажки – на это надо было решиться, но несчастный мог сорваться оттуда в любой момент и без необходимости прыгать.
– Пусть вызовут пожарных, – приказал Игорь Осипову. – Или сам вызови.
А сам заработал локтями, проталкиваясь к подъезду.
– Ты куда? – удивился Осипов.
– Наверх.
– Зачем?
– Это же Сеня!
– Что? Откуда ты знаешь?
– А больше некому! Поторопись с пожарной машиной!
Игорь активно пробирался сквозь толпу и никак не мог придумать, чем удержать Сеню на парапете до того, как он услышит свое оправдание. Лифт, как всегда, ехал очень медленно. Зато дверь на крышу оказалась без замка, ручка была прикручена проволокой, которую любой мальчишка осилит в два счета. Игорь подтянулся на руках и очутился на крыше. Он двигался осторожно – не спугнуть бы Сеню – и прислушивался, не едут ли пожарные. Не может быть, чтобы до сих пор никто не додумался вызвать пожарных, «скорую помощь» и милицию.
Сеня увидел его раньше, чем он увидел Сеню.
– Не подходи! – раздался визг у него за спиной. – Не подходи, я спрыгну!
Игорь резко повернулся и замер, протянув вперед руку:
– Не делай глупостей. Слезай оттуда.
Его голос, в отличие от Сениного фальцета, звучал достаточно ровно. Снизу не доносилось ни единого звука – слишком высоко. Сеня стоял на краю парапета, боком к пропасти, и старался туда не смотреть. Он был жалок до невозможности – худенький, сутулый, серый, с похудевшим лицом и диким блеском глаз. У него тряслись руки, ветер трепал его куртку и брюки, и от этого казалось, что он трепещет, как осиновый лист, и его вот-вот унесет с очередным порывом.
– Не подходи! – крикнул Сеня еще раз. – Спрыгну!
– Спокойно, Сенечка, – ответил Игорь. – Я не подхожу. Я стою на месте. Пожалуйста, сойди вниз. Хотя бы на одну минуту, Сенечка, мне надо тебе кое-что сказать.
– Я все знаю и без тебя!
– Ты ничего не знаешь.
Игорь медленно продвинулся на шаг вперед, не спуская взгляда с Сени.
– Не шевелись! – кричал тот вне себя.
Игорь не шевелился.
– Я знаю все! Я убил отца Александра!
– Нет, глупый!
– Да! Его убил Плескач, а я всегда с ним! Уходи отсюда! Я – убийца!