Седьмое знамение
Шрифт:
– Спасибо.
Доктор увел матушку Марию с собой, давая указания, как вести себя с пострадавшим. Нина, Игорь и Осипов вышли на улицу. Стояла глубокая ночь. На небе были звезды, и они, все трое, не сговариваясь, задрали головы кверху и любовались. Никто не хотел нарушать молчание. Они не спеша шагали по тротуару, глубоко вдыхали свежий воздух, наслаждались тишиной ночного города. Осипов думал о Натке и о своем доме, который они потихоньку подготавливали для жилья. Нина и Игорь думали об отце Александре и друг о друге.
И, перед тем, как расстаться, они еще постояли на остановке «Подновье».
– Необходимость ухаживать за больным мужем поможет ей перенести потерю брата, – задумчиво сказала Нина о матушке Марии. – Завтра воскресенье. Игорь, ты пойдешь со мной их проведать?
– Обязательно, – сразу отозвался он. – Осипов, а ты?
– Да. Если он придет в сознание и доктор даст добро, то надо же спросить его, что там у них произошло. С меня потребуют рапорт и заявление потерпевшего, чтобы открыть уголовное дело и задержать Плескача.
– Ты уверен в успехе? – засомневалась Нина.
– По крайней мере, я сделаю все от меня зависящее.
– Передавай привет своей маме, – сказала на прощание Нина. – Натку-то я каждый день вижу на остановке, а вот с мамой твоей мы давненько не встречались.
– Передам, – пообещал Осипов. – До свидания, тёть Нина.
– До свидания, мой дорогой.
И они разошлись в разные стороны.
– Хороший мальчик, – похвалила Осипова Нина. – Ты счастливый человек, Игорь, тебе везет на друзей.
– Да. Но хорошие друзья бывают не обязательно у положительных людей.
– А ты не считаешь себя положительным?
– Ни в коем случае. Я не сделал пока еще ничего такого, чтобы льстить себе такими надеждами. Вот Осипов – тот работает на пользу людям. Или… отец Александр… со своей женой… А ты у меня – вообще подвижник.
Нина улыбалась в темноте и глотала слезы. От Игоря она могла ожидать только такого ответа.
– Сейчас нас будут встречать в переполохе, – взяв себя в руки, шутливо предупредила она. – Ни Шарик, ни Джудичка не привыкли к нашим ночным отлучкам.
И впрямь, их домашние животные ждали их у двери, недоумевали и выражали радость по поводу возвращения хозяев. А те, несмотря на позднее время, не могли уснуть и в конце концов решил встать и выпить чаю, и заодно обсудить последние события.
– Мне очень жаль, Игорёчек, что ты так рано столкнулся в жизни с таким кошмаром. Нет, я бы не хотела для тебя оранжерейной обстановки, но согласись, это слишком резко для ребенка семнадцати лет.
– В семнадцать лет – и вдруг ребенок? Не ребенок я. Хотя, не возражаю, это преступление меня потрясло. Теоретически я предполагал возможность совершения его с кем-нибудь, с кем угодно, даже с близкими и дорогими мне людьми. Тем более что у тебя профессия не самая безопасная, я бы даже сказал – изнашивающая. Осипов вот еще похлеще себе ипостась выбрал. Но я этого не ожидал. С отцом Александром. Господи, помилуй! Они били человека, который не сопротивлялся и не стал бы сопротивляться, даже если бы мог! У священника лишь одна защита: перекреститься и прочесть молитву!
Голос у него снова задрожал. Нина покачала головой и погрела холодные руки о чашку с горячим чаем. Ей и самой тоже хотелось плакать.
– Мы познакомились ведь не очень давно, – отчасти справился с собой Игорь. – Не так давно, как с Осиповым. Но таких светлых людей, как отец Александр, я еще никогда не встречал. Он верит в Бога и является священнослужителем, но в нем нет ни грамма нетерпимости или религиозного фанатизма. Он ни от кого не отворачивается. Он уважает мнение любого собеседника, пусть и не всегда с ним соглашаясь. Он так близко к сердцу воспринимает проблемы других людей, как будто это его жизнь, а не их. Он служитель культа, но не свысока, не презрительно относится ко всему мирскому. С обычными людьми он разговаривает на простом русском языке, без витиеватостей и церковного официоза, и поэтому к нему испытываешь доверие и душевную близость. Он прочел горы литературы, которая и не снилась докторам философских наук, и умеет рассуждать на такие темы, от которых у этих докторов мозги расплавятся, как перегревшиеся микросхемы, а он в них ориентируется, как рыба в воде. Беседовать с ним – истинное удовольствие, он улавливает мысль с полуслова. Может быть, его непосредственное начальство, церковники, находят в нем какие-нибудь недостатки, но зато разовские прихожане его очень любят и ценят, и кроме него, им никто в качестве священника не нужен. Он для них – идеальный священник. Я, конечно, не знаю, что там у них произошло во дворе, но Плескач бил его сознательно – бил человека, который здоровался с ним при встрече и у которого нечего было украсть. И за него некому было заступиться. Если бы Осипов не был при оружии, отец Александр был бы мертв, как и его шурин.
Игорь бессознательно повторил жест своей матери, обхватив ладонями чашку с чаем. Он был бледный, с обведенными темнотой глазами, и выглядел обессиленным.
– Мам, мне казалось, его надо уважать как человека и личность, причем гораздо больше, чем многих других. Мне казалось, это его достоинство и уважение создают вокруг него ореол неприкосновенности, как у президентов. И вдруг я увидел его в грязи, покрытого кровью, с обезображенным лицом. Над ним потрудились монстры. Отец Александр очень сильная личность, но мама, какой же хрупкий человек!
– Милый! – ответила она. – Все люди очень хрупкие в этом смысле. У большинства из нас слабая телесная оболочка, подверженная болезням, и ей легко нанести травму. Бедный отец Александр тут не одинок.
– Я понимаю, – ответил Игорь. – К тому же, ты врач, тебе лучше знать.
Эта полушутливая фраза вызвала у них слабые улыбки.
– Такие моменты пережить тяжело, Игорь, – продолжила Нина. – У разных людей разные способы облегчать себе это переживание. Одни думают о том, что все несчастья относительны, другие пытаются все забыть, третьи жалеют себя и заливают беды вином. Ты у меня мальчик умный и не раскиснешь. Я верю в тебя, дружочек. Бог посылает нам всем испытания. Слабые ломаются, а выдерживают те, кто достоин. А то что же это была бы за жизнь – без испытаний. Люди не могли бы определить, кто есть кто. Who is who, как пытался однажды выговорить наш Михаил Сергеевич.
Они невесело посмеялись и, допив чай, разошлись по комнатам, но уже до самого утра не смогли уснуть. Нина прижалась к подушке и плакала, закусив одеяло, плакала неслышно, но изо всех сил. Игорь вертелся с боку на бок и ждал утра – поскорее бы, чтобы встать и покончить с вынужденным бездействием. Нелегкая штука – взросление, если при этом бывает так плохо. И ему еще повезло с окружающими, которые помогают, и с собственным характером, который крепче стали, но ведь все равно ему плохо! Он оказался не готов к испытанию.
Утром в воскресенье они поднялись раньше обычного, потому что и без того не спали. Игорь отправился на свою пробежку молчаливый и мрачный, вернулся чуть помягче, а за завтраком и вовсе воспрял духом, так как Нина позвонила в больницу, и ей сообщили, что отец Александр очнулся и хочет видеть человека по имени Игорь Белояр.
Отец Александр лежал в отделении реанимации с серьезными внутренними повреждениями, сотрясением мозга, двумя вывихами, переломами ребер и внутренним кровотечением, но зато он пришел в себя и все осознавал. Вокруг него хлопотала матушка Мария, забывшая про слезы и тихо скорбевшая по поводу гибели брата.