Седьмой грешник
Шрифт:
— А наши еще здесь?
— Не все, только Тед и Хосе. У этих двоих совесть развита больше, чем у других, — заметила Жаклин. — Во всяком случае, они настояли, что останутся, да и я была рада моральной поддержке. Энн тоже хотела остаться, но ее било как в лихорадке, так что Энди забрал ее домой. А Дейна, уж не знаю как, убедила Сэма Сковила, что ей необходима мужская поддержка, и они отбыли вместе.
— Это можно было предвидеть.
— Сэма очень тронула ее чувствительность, — сухо сказала Жаклин.
— А Майкл?
—
Жаклин вышла, оставив дверь открытой. До Джин донеслись голоса и звук поднимающегося лифта. Когда же лифт спустился, увозя ее друзей, Жаклин вернулась.
— Хочешь что-нибудь съесть или тебе даже думать о еде тошно?
— Я бы выпила. Горло дерет.
— Сейчас что-нибудь поищу.
Когда Жаклин вышла, Джин подтянула подушки повыше и села. Если бы не голова, чувствовала она себя вполне сносно. Джин осторожно пошевелила пальцем ноги и с интересом проследила за этим движением. До чего же замечательно, что можно шевелить пальцами, напрягать мышцы и чувствовать, как они тебе повинуются — ощущать свои вдохи и выдохи, биение сердца.
Шум лифта отвлек ее от этих глубокомысленных размышлений, и она инстинктивно замерла, но заставила себя расслабиться — смешно было так нервничать.
В конце концов, квартира Жаклин в доме не единственная.
Но лифт остановился на их этаже, и прозвенел звонок. Слышно было, как Жаклин подошла к двери, но не открыла ее, а спросила: «Кто там?»
Джин не расслышала ответа, но, видимо, он успокоил Жаклин, так как дверь открылась, и последовали тихие переговоры. По непокрытому ковром полу раздались шаги.
— Майкл, — догадалась Джин.
Он остановился в дверях, отрешенно глядя на нее.
— И правда ты в порядке, — произнес он. — Жива.
— Я же сказала тебе, что с Джин все благополучно, — проскользнула за ним в комнату Жаклин со стаканом в руке. — Шел бы ты домой и ложился спать. Не сидеть же всю ночь на корточках в кустах. Портье, может, тебя и поймет, но другие жильцы вряд ли.
— Ладно, пойду, — послушно сказал Майкл. — Просто хотел убедиться, что с Джин все благополучно.
— Ну, по-моему, теперь это ясно.
— Пока, Джин. А что с тобой случилось?
— Зачем спрашивать? Я-то как раз самого интересного не видела.
— Что-то свалилось тебе на голову?
— Говорят.
— А ты сама действительно ничего не помнишь?
— Ради Бога! — закричала Джин, схватившись за голову. — Убирайся! Только тебя мне не хватало с твоими глупыми расспросами! — сердито бормотала она.
— Нет, Майкл, она действительно ничего не помнит, — вмешалась Жаклин.
— У нее амнезия?
Стоя у кровати, прямая и стройная Жаклин смерила его внимательным взглядом. Майкл являл собой жалкое зрелище: затравленный, лохматый, очевидно, Жаклин правильно определила, где он находился все это время. Майкл был весь в пыли, к одежде
— Нет, — помолчав, ответила ему Жаклин. — У Джин нет временной потери памяти, Майкл. В темноте что-то упало ей на голову, и она лишилась сознания. Это все. Больше ничего и не было, это она и запомнила.
— Ладно, — проговорил Майкл. — Все ясно. Вам обеим тоже надо лечь и хорошенько выспаться, — добавил он, неодобрительно глядя на них.
— Вот уйдешь, мы и ляжем, — отозвалась Джин, и ее голос угрожающе задрожал.
Жаклин взяла Майкла за руку и вывела из комнаты. Не успела закрыться дверь лифта, как зазвонил телефон. Один аппарат был в спальне, и Жаклин, крепко выругавшись по-итальянски себе под нос, сняла трубку.
— Pronto! — резко крикнула она, но тут же нахмуренный лоб разгладился. — А, Энди. Да, да, с ней все хорошо. Нет. Она еще не спит. Хочешь поговорить с ней?
Она передала трубку Джин.
— Привет, — прохрипела Джин. — Энди, я не могу говорить, горло болит.
— Понимаю, бедняжка, прости, что звоню так поздно, но Энн тут мечется, как Медея, или, верней, как горгона Медуза, и честит себя за то, что бросила тебя в беде, за то, что сбежала и все такое прочее. Если бы я мог утешить ее, что ты еще поживешь...
— А вы вообразили, что так легко от меня отделались?
— Никак не думал, что у тебя такая прочная голова! — заметил Энди. И вдруг его голос изменился. Он заговорил так тихо, что Джин едва его слышала, хотя от услышанного у нее по спине пробежала дрожь. — Я прикончу этого кретина портье.
— Он не виноват.
— Ему положено поддерживать бассейн в порядке. А он проявил преступную небрежность, это еще мягко сказано.
— А что, на меня и правда свалился кусок облицовки? Я ведь ничего не видела.
— Майкл нашел на дне обломок.
— Вот оно что! Ну, как говорится, все хорошо, что хорошо кончается, — вяло заметила Джин.
— Правильно. Ладно, хватит мне болтать. Спокойной ночи, дорогая.
Энди повесил трубку, а Джин так и сидела, уставившись на телефон.
— "Дорогая"? — в изумлении повторила она.
— Твоя несостоявшаяся гибель пробудила у многих нежные чувства, — сказала Жаклин. Она переставила телефон на столик, но не сняла руки с трубки. — Интересно, долго ли ждать следующего? — И начала считать: — Сорок один, сорок два... Недурно!
Телефон зазвонил.
— Алло! — проговорила Жаклин. — О, Сэм! Это в самом деле вы? Молодец Энди, что позвонил вам... конечно, вы беспокоились. Что? О, она... Понимаю, конечно, она переволновалась. Как мило с вашей стороны так о ней заботиться... Ну что ж, передайте Дейне, бедняжке, что Джин чувствует себя хорошо, а с портье я завтра утром сама разберусь... Да, да, видимо, это и явилось причиной... Джин-то ничего не видела, только почувствовала удар... Всего хорошего, Сэм. Да, да, вам тоже.