Седьмой камень

Мэрфи Уоррен

— Римо, — вмешался наконец Смит. — Это приказ. Если Чиун полагает, что вы нуждаетесь в отдыхе, следовательно, вы должны отдыхать.

— Он также полагает, что мы должны прикончить президента и поставить вас на его место, дабы он имел нечто весомое в своем послужном списке. Это я тоже должен исполнить?

— Римо, ты всегда ополчаешься на людей, которые о тебе заботятся, — заметил Чиун.

— Я не собираюсь брать отпуск.

— Собственно говоря, пока нет никакой опасности, никаких срочных заданий. Почему бы вам немного не отдохнуть? — спросил Смит.

— Почему бы вам не заняться своими делами? — поинтересовался

Римо.

— Вы и есть мое дело, — ответил Смит.

Римо тихо засвистел мелодию Уолта Диснея, потом поднял Смита вместе с его стулом и выставил и стул и Смита в коридор.

Смит оглянулся через плечо и просто спросил:

— Вы хотите сказать, что не нуждаетесь в отдыхе, Римо?

Римо глянул на Чиуна, удовлетворенно скрестившего руки в складках кимоно.

— А куда вы мне предлагаете отправиться?

— Я не хочу, чтобы вы находились в континентальной Америке. Как насчет Караибских островов? — спросил Смит.

— Сент-Мартин? — подсказал Римо.

— Нет. Слишком близко от наших компьютерных запасников в Гранд-Кейсе. Как насчет Багамов? На Малой Экзуме идет строительство курортного кондоминиума. Отдохните там. Вы ведь всегда хотели иметь дом. Купите себе бунгало, — посоветовал Смит. — Недорогое.

— Я хотел иметь дом в американском городке, на американской улице, с американской семьей, — горько отозвался Римо.

— Это все, что мы можем сейчас для вас сделать, Римо. Но вы должны помнить: то, что вы делаете, позволяет остальным американцам осуществлять такую мечту.

— Возможно, — сказал Римо. — Простите, что вытащил вас в коридор. Но ведь я и в самом деле прекрасно себя чувствую.

— Не сомневаюсь, — кивнул Смит.

— Я правду говорю, — обратился Римо к Чиуну. И даже Чиун вроде бы согласился с Римо. Но никто ему больше не верил, даже он сам.

Глава третья

На остров Малая Экзума, где располагались новые совладения фирмы “Дель Рей”, прибыл кореец. Он был одним из первых покупателей пая. Настоящий кореец в корейской одежде.

— Ладно, папа, — согласился Реджинальд Воберн Третий. — Я берусь за это дело.

— Когда? Он уже здесь, как раз там, где нашли камень. Силы космоса за нас. Пришло время мести. Сейчас настал час поразить одного из тех, против кого наши предки оказались бессильны.

— Ты имеешь в виду корейца, который приехал туда, где наши предполагаемые предки зарыли камень седьмого пути? Да знаешь ли ты, сколько в мире корейцев? Тебе известно, как много доводов против того, что именно этот конкретный кореец и есть потомок наемного убийцы, которому следовало чего-то там заплатить в самом начале?

— Реджи, я не приму никаких отговорок. Это твой долг перед семьей.

— Я просто не верю, что этот кореец — какой-то особенный, — возразил Реджинальд.

— А веришь ли ты в те деньги, что выдаются тебе на содержание?

— И весьма искренне, отец.

— Тогда, по крайней мере, начни действовать. Покажи всей семье, как ты делаешь хоть что-то.

— Что именно?

— Что-нибудь, — ответил ему отец.

— Ты хочешь сказать, я должен начать отстрел всех корейцев, которые только покажутся поблизости?

— Что тебя беспокоит?

— Я не хочу никого убивать. Это меня и беспокоит. Я не хочу никого лишать жизни.

— А ты когда-нибудь убивал? — спросил отец Реджинальда.

Он сидел напротив молодого человека на просторной белой веранде дома в Палм-Бич. А сам молодой человек еще не осознал по-настоящему, что это значит — иметь дело со всей семьей.

— Разумеется, нет, — ответил Реджинальд.

— Тогда откуда ты знаешь, что тебе это не понравится?

— Нет, ну в самом деле, папа. Я сделаю это. Просто мне нужно больше времени. Это напоминает игру, в которой следует выбрать удачный момент для удара, а этот момент еще не наступил. Судя по тому, что написано на камне, я и есть тот избранный. И предполагается, будто из всех страстей самой свирепой у меня должна быть жажда крови. Отец, я уже знаю, что такое страсть. И понимаю, что человек не в состоянии противостоять ей.

Он взболтнул в бокале остатки сладкого напитка со льдом и одним глотком допил его. Реджинальд ненавидел эти беседы о семье, так как во время подобных разговоров слугам не позволяли быть рядом, дабы они ненароком не услышали того, что им не полагается, но это одновременно означало полную невозможность получить выпивку, как бы ты в ней ни нуждался. Реджи понимал, что быть членом семьи — вовсе неплохо, потому как, если ты таковым не являлся, то перед тобой открывался великолепный выбор: либо стать нищим, либо пойти работать, однако ни то, ни другое Реджинальда не привлекало. Оборотной стороной принадлежности к семье было то, что если речь шла о ней самой, семья порой проявляла признаки легкого помешательства. Как, например, в истории с этим дурацким камнем. Все в мире якобы зависит от звезд, которые играют роль часов вселенной. И в нужное время семья произведет на свет великого кровожадного убийцу. А теперь оказывается, что он, Реджинальд, и есть тот самый убийца. Просто смешно! Точно в нем должны кипеть все семейные гены, бурно устремляясь к мести двухтысячелетней давности. Реджи не видел прока в такой мести. Ведь ее нельзя выпить, нельзя вдохнуть, нельзя трахнуть. А в процессе исполнения того и гляди можно перегреться. Но отец проявил настойчивость. Он решительно не собирался останавливаться, и Реджи понимал, что не в состоянии переждать, пока пройдет этот запал.

— Попробуй убить какое-нибудь маленькое существо. И посмотри, что ты почувствуешь при этом. Что-то совсем крошечное, — посоветовал отец.

— Отец, сегодня утром я прихлопнул муху. На меня это не произвело никакого впечатления.

— Убей небольшое существо. Тогда семья убедится, что ты действуешь.

— Насколько маленькое?

— Теплокровное, — пояснил отец.

— Я не собираюсь убивать какого-нибудь беспомощного щенка!

— Дичь. Это должна быть какая-то дичь, Реджи.

— Ладно. Мы что-нибудь придумаем.

— Сафари, — тут же подсказал отец.

— Великолепно, — согласился Реджинальд Воберн Третий, зная, что на устройство хорошего сафари требуется чуть ли не целый год, а за это время и он сам может покалечиться во время игры в поло, и камень может развалиться, и старый кореец вполне способен умереть от инфаркта или оказаться под колесами автомобиля — да все что угодно, лишь бы дурацкая история из семейной легенды больше ему не докучала. — Сафари. Прекрасная идея.

— Хорошо, — подхватил отец. — Самолет готовят к вылету. Вылетишь сегодня же, как только соберешься.