Седьмой канал
Шрифт:
— А кто попал под автобус?
— Как кто?! — совсем уже раскрыл глаза Вовка. — Не я, конечно. Ты попал.
— Я?!
Вовка даже головой затряс, будто у него ум за разум зашел:
— Ты что, издеваешься?
И тут у Глеба в голове проясняться начало. Медленно, словно вынимая каждое слово из самых дальних уголков памяти, сказал:
— И дядя Гарик меня из-под него вытащил?
— Ну, конечно! Он тебя нес, а я Чуню.
Так вот, значит, почему дядя Гарик об истории с Чуней спрашивал… И Глеб, будто со стороны, увидел вдруг себя,
Тут дядя Гарик в комнату вошел, а с ним Вовкина бабушка. Он посмотрел сначала на Глеба, потом на Вовку, головой покачал и спросил:
— Ты, свет Владимир, ничего тут лишнего не говорил?
Вовка смутился, пробормотал, глядя в сторону:
— Да нет вроде…
А бабушка торопит Вовку:
— Пойдем, пойдем, пусть Глеб отдохнет. Слава богу, пронесло.
Какому еще богу?! Дяде Гарику слава. Вовка с бабушкой ушли, а Глеб все в себя прийти не может. Даже о Логе забыл. И еще испугался. Не только из-за того, что его чуть автобус не задавил. Представил, что будет, когда мама с папой узнают. Это уже третий раунд получится…
— Дядя Гарик, не говорите, пожалуйста, маме и папе про автобус. Меня и так на неделю наказали. И в продленку отдают…
Дядя Гарик снова, как раньше Вовке, головой покачал и вздохнул:
— Значит, не утерпел все-таки дружок твой. Зря, выходит, я его к тебе допустил одного, пока бабушку успокаивал. Хотя, может, оно и к лучшему. А с тобой действительно не соскучишься. Ладно, попробуем не говорить. Пусть у меня тоже будет космическая тайна.
И только произнес он эти слова, Глеб о Логе вспомнил. Ничего не ответил, подошел к телевизору, включил и уставился, закусив от нетерпения губу, на экран. И опять ничего, кроме тусклого свечения, не увидел. Подождал с минуту — не появился Лог.
— Что это ты за фокусы с телевизором проделываешь? — подошел к нему дядя Гарик.
Что ему ответить? Глеб выключил телевизор, перевел рычажок на место и поплелся к дивану. Лег, все так же закусив губу, молчит. Дядя Гарик сел рядом, положил руку ему на плечо:
— Ты мне ничего рассказать не хочешь?
Очень нравится Глебу дядя Гарик. Легко с ним и просто, как никогда почти со взрослыми не бывает, и если бы не он, Глеб, наверное, так под автобусом и остался б. Но без Лога… Неужели Глеб никогда больше не увидит его и не услышит? И кто может знать и сказать об этом? А что, если?..
— Дядя Гарик, вы знаете, что такое… Лабиоль?
— Лабиоль? — наморщил лоб дядя Гарик. — Может быть, вакуоль? Вакуоль знаю, а лабиоль… Нот, не припомню. А откуда ты знаешь это слово?
— Это не слово. Так планета называется, на которой голубые люди живут. Они уже с нами в контакт вступили.
И Глеб рассказал дяде Гарику о своей встрече с Логом. Все-все, от начала и до конца. Тот слушал внимательно, ни: разу не перебил. Но иногда Глеб замечал, как мелькали в его глазах веселые искорки.
— Вы мне не верите? — огорчился Глеб.
— Почему не верю? — улыбнулся дядя Гарик. — Просто все это сразу в голове не укладывается. Так Лог этот, говоришь, очень похож на осьминога, что я тебе привез?
— Почти такой же. Только у него четыре руки и две ноги. Почему он больше не появляется, как вы думаете?
— Думаю, из-за меня. Ты же говоришь, что в их программу входит контакт пока только с одним человеком Земли. Вот я уеду, и ты снова встретишься со своим Логом. И потом, это еще ни о чем не говорит, что его нет на экране. Ты ведь можешь его позвать.
— А как я узнаю, что он тут? Я же его голоса не услышу.
— Случай будет — и узнаешь. Ну, может, не сразу, немного погодя.
В это время в дверь снова позвонили, да так громко и нетерпеливо, точно соседку снизу опять водой заливает. Дядя Гарик едва успел открыть, как ворвался Дима — весь взъерошенный, глаза круглые, велосипедная шапочка на одно ухо съехала.
— Живой, Глеб?
Ну вот… И он уже знает. Пацаны, наверное, встретили, рассказали. Так и мама с папой узнают, даже если дядя Гарик и промолчит. Та же Вовкина бабушка сообщит…
— Живой, разве не видишь?
— И все цело у тебя?
— И все цело.
— Ф-фу! — громко выдыхает Дима и садится прямо на пол. И, точно, как дядя Гарик, говорит: — С тобой не соскучишься! Я как услышал — чуть не помер со страха! Ну и деятель же ты! А дядя Гарик — как чувствовал: потом, говорит, покатаемся. Видно, не понравилось ему, что ты не захотел с нами на катер и один домой пошел.
А дядя Гарик поднимает Диму с пола и говорит:
— Вы, Зайцевы, склонны к преувеличениям. Все нормально, будем жить дальше.
— Будем жить дальше, — вслед за ним произносит Дима. — Вот тебе, Глеб, от меня на память, что все обошлось. — Стаскивает свою фасонистую шапочку и нахлобучивает на голову Глеба. — Пусть теперь она твоей будет, мне ни к чему. А тебе, я слышал, велосипед покупать собираются. Носи, чтобы солнце в глаза не светило. А то опять в какую-нибудь историю влипнешь!
Глеб даже не поблагодарил. Потому что сказать сейчас «спасибо» — почти ничего не оказать. Чуть слезы на глаза не навернулись. Не потому, что так уж нужна ему эта шапочка. Тут все вместе, словами не скажешь.
Вслед за Димой и мама пришла. Рано с работы вернулась. Глеб знает — чтобы с дядей Гариком подольше побыть. Папа тоже обещал пораньше прийти. Мама не вбежала, как Дима, а просто вошла. Значит, ей ничего про автобус не сказали.
— Как дела? — спрашивает у Глеба.
— Нормально, — отвечает Глеб, а сам в сторону смотрит, чтобы мама его глаз не видела.
Но маму обмануть трудно. Что-то в его голосе, видимо, насторожило ее, потому что она спросила:
— Ничего не случилось?
Тут дядя Гарик заговорил. То ли для того, чтобы разговор перевести, то ли просто так получилось.