Седьмой лорд
Шрифт:
Однако эти несколько лет Пин Ань мельком наблюдал за ним. Сначала шаман казался ему немного несмышленным, необщительным, очень странным и злым в своих поступках. Но постепенно тот повзрослел – и хотя он до сих пор мало разговаривал с незнакомцами, он действительно созрел в этой чужой для него стране, больше не будучи тем упрямым юношей, который не признавал необъятности небес.
Собственность, которую Пин Ань приобрел за пределами поместья, за эти годы приумножилась в размере, но об этой части активов князя не знали даже демоны. Теперь он думал, что если князь действительно захочет этого, захочет всем сердцем, покинуть столицу
В любом случае, шаман был самым надежным человеком, которого он когда-либо знал. Был он мужчиной или женщиной, его не волновало. По крайней мере, имея кого-то рядом, князю не придется чувствовать себя слишком одиноким.
Пин Ань всем сердцем волновался за Цзин Ци. Хоть он и был способным, но не имел никакой изобретательности. Все, что он знал, – это то, что он княжеский слуга, его господин – хороший человек, и он доволен своей жизнью.
На улице все еще было светло. До наступления часа ужина Цзин Ци сказал всем в поместье есть самостоятельно и не беспокоить его. Наспех приведя себя в порядок, он лег на диван и закрыл глаза, намереваясь отдохнуть. Только задремав, он услышал чужие перешептывания за дверью. Через минуту эта дверь распахнулась. Цзин Ци слегка приоткрыл глаза и увидел У Си, лишь тогда вспомнив, что тот тоже находился в поместье.
Он сел, протер глаза и улыбнулся.
– Неужели поместье шамана обнищало, и ты пришел просить у меня денег?
У Си сел сбоку от него.
– Пин Ань сказал, что в последнее время тебе нездоровится. Я здесь, чтобы позаботиться о тебе.
Цзин Ци, о котором пришли «позаботиться», не знал, плакать ему или смеяться.
– Хорошо, тогда оставайся. Так получилось, что снаружи сейчас царит хаос. Скажи своим людям, чтобы лишний раз не выходили на улицу. Я и сам смогу отправить вас обратно, главное, не усложните все в ключевой момент.
У Си кивнул. Цзин Ци, подняв вопрос о его скором отъезде, напомнил ему о том огромном количестве слов, которое он хотел сказать, но не мог правильно подобрать. Он знал, что забрать Цзин Ци с собой было нереально, хотел обсудить условия с Великой Цин и дождаться возвращения в Наньцзян, чтобы наконец полностью расправить крылья перед тем, как действовать. Поэтому в свои последние дни в столице он стремился видеться с ним как можно чаще.
Иногда ему казалось, что он не умеет хорошо говорить и не способен вызывать у людей симпатию. Раньше он думал, что ему нужно постепенно добиваться Цзин Ци, но теперь у него, кажется, не осталось на это времени. От этого становилось тяжело на душе.
Цзин Ци обещал, что если покинет столицу, то обязательно отправится в Наньцзян на его поиски. Однако после дня радости шаман снова забеспокоился. Он боялся, что тот забудет или полюбит кого-то за такое долгое время, и чем больше думал об этом, тем больше ему казалось, что кто-то словно пронзает его сердце маленьким ножом.
Однако даже с огромным количеством мыслей в голове он взял себя в руки и произнес лишь одну-единственную фразу:
– Ты ел что-нибудь сегодня?
Цзин Ци зевнул. Он отправился на утреннюю аудиенцию еще до рассвета, стоял там, в самом центре хаоса, прикидывая в уме собственные действия и слушая словесные перепалки всех этих хваленых героев, а затем наследный принц потащил его с собой в Восточный дворец. Хэлянь И не стал бы морить их всех голодом, но кто был в настроении есть сейчас, когда над столицей сгущаются тучи?
После
– Мгм.
– Господин съел пару ложек рисовой каши на рассвете, а затем сразу же уехал, – сказал Пин Ань, стоя в дверях. – Вернувшись после целого дня отсутствия, он выпил полчашки чая и отказался от ужина.
Цзин Ци рассмеялся.
– Почему ты опять выставляешь своего господина в невыгодном свете?
Заметив, что тот действительно выглядит измученным и цвет его лица оставляет желать лучшего, У Си прощупал его пульс. Он нахмурился на мгновение, но затем достал кисть и бумагу, написал рецепт и передал его Пин Аню.
– Он часто чересчур много размышляет, а в последние дни нерегулярно ест. Недостаточность Ци и крови вызывают упадок жизненных сил. Это поможет восстановить здоровье. Найдите кого-нибудь, кто приготовит это лекарство, и проследите, чтобы он принимал его по расписанию.
Пин Ань тут же взял рецепт.
– Если кто-то хочет быть здоровым и активным, ему нельзя нарушать распорядок дня, – снова сказал У Си Цзин Ци. – Когда по распорядку ты должен поесть, нельзя оставаться голодным. Если еще не время для сна, нельзя ложиться отдыхать. Ты говоришь, что это просто перерыв, но, как только закрываешь глаза, твой сон длится до полуночи. А ведь если на дворе уже полночь, и ты устал, но не можешь заснуть, это еще хуже. Если бы ты встал и съел хоть что-то, сейчас не был бы в полубессознательном состоянии.
Цзин Ци кивнул.
– Ага, в этом есть смысл.
Он сказал, что в его словах есть смысл, но это не означало, что он собирался вставать с дивана. У Си знал, что этот господин был из того типа людей, которые «учтиво соглашаются, но ничего не меняют». Не желая спорить с ним, он развернулся и ушел, но некоторое время спустя вернулся с миской отварного риса в руках. Пин Ань в испуге подскочил и бросился забрать ее у него из рук.
– Как это допустили? Этот слуга…
– Ты можешь идти заниматься своими делами, – сказал У Си. – Я прослежу, чтобы он поел.
Пин Ань на мгновение растерялся, ощутив, как внутри пробудилось что-то едва уловимое. Он почувствовал, что после десяти лет заботы об этом безответственном господине, он наконец нашел другого господина, что был надежен, честен и всегда держал свое слово. Глубоко тронутый, он тактично удалился, закрыв за собой дверь.
У Си подул на кашу, пока она не остыла, и поднес ложку ко рту Цзин Ци, молча и абсолютно неподвижно ожидая, пока тот его откроет. Цзин Ци никогда не отличался хорошим аппетитом, а если он уставал, то хотел есть еще меньше.
– Я сейчас не голоден, – терпеливо сказал он.
– Если будешь есть в это время каждый день, то привыкнешь и начнешь чувствовать голод.
Цзин Ци уже даже не чувствовал сонливость из-за его надоедливости, и потому раздраженно ответил:
– Я серьезно…
У Си держал миску и ложку, молча наблюдая за ним.
Став взрослым, Цзин Ци всегда делал все, что хотел. Никогда прежде никто не вынуждал его вот так. По логике, он должен был испытывать недовольство, но по какой-то причине, наоборот, не мог злиться. Какое-то время они смотрели друг на друга, а потом Цзин Ци наконец признал поражение перед настойчивостью своего противника. Вздохнув, он поднялся и взял небольшую фарфоровую миску и ложку в руки.