Седьмой сын (Ученик Ведьмака - др. перевод)
Шрифт:
Но его здесь не было. Я решил пойти в восточный сад, где в ямах томились ведьмы, по двум причинам. Первой было обещание, данное Алисе. Отец всегда говорил: «Никогда не давай обещание, если не уверен, что сможешь его выполнить». Поэтому у меня просто не было выбора. Отец научил меня отличать плохое от хорошего, и то, что я стал учеником Ведьмака, не делало меня другим человеком.
Вторая причина заключалась в том, что я не мог жить спокойно, зная, что старая женщина столько времени сидит в сырой земле. Одно дело поступить так с мертвой ведьмой, но ведь эта ведьма живая. Я не переставал гадать, какое
Что такого может случиться, если я принесу Мамаше Малкин три лепешки? Это подбодрит ее и поможет согреться, только и всего. Ведьмак советовал мне довериться интуиции. Взвесив все «за» и «против», я решил, что поступаю правильно.
Самым страшным было то, что мне самому придется нести ей лепешки, да еще в полночь. К тому времени наступит непроглядная темнота, особенно если на небе не будет луны.
Взяв корзину, я пришел в восточный сад. Было довольно темно, но кое-что можно было разглядеть. К тому же у меня было хорошее зрение, которое я унаследовал от матери. Небо было безоблачным, и лунный свет помогал лучше ориентироваться.
Подойдя ближе к деревьям, я почувствовал холод и задрожал. Когда я оказался у первой могилы, с каменной оградой и тринадцатью железными прутьями, холод стал еще нестерпимее. Тут была похоронена первая ведьма – как говорил Ведьмак, слабая и не представляющая опасности. Я убеждал себя, что ее бояться не стоит, и всеми силами старался в это поверить.
Я был полон решимости отнести лепешки Мамаше Малкин, но одно дело делать это днем, а другое – в полночь, под покровом ночи. Признаюсь, я уже не был так уверен в правильности своей затеи. Учитель велел ни при каких обстоятельствах не приходить сюда ночью. Он предупреждал меня об этом не раз – значит, это было действительно важно, а я его ослушался.
Повсюду были слышны едва различимые звуки: шорохи, шуршания. Скорее всего, их издавали маленькие зверьки, потревоженные моим появлением, но они напоминали о том, что мне нельзя здесь находиться.
Ведьмак говорил, что две другие ведьмы были шагах в двадцати от первой могилы. Внимательно посчитав шаги, я оказался у второй могилы, как две капли воды похожей на первую. Я подошел ближе и присмотрелся: над ней тоже были железные прутья и хорошо утоптанная земля была без единой травинки. Ведьма, покоящаяся здесь, была мертвой, но все еще опасной. Ее похоронили вниз головой, а значит, где-то совсем рядом были ее пятки.
Вдруг мне почудилось какое-то движение: что-то шевельнулось. Возможно, это была игра моего воображения, а может, пробежал мелкий зверек – мышь или землеройка. Я быстро отпрянул. А вдруг это палец?
Сделав еще три шага, я оказался на месте – в этом сомнений не было. У этой могилы тоже была каменная ограда и тринадцать железных прутьев, однако она все же отличалась от остальных. Во-первых, могила была не продолговатой, а квадратной. Во-вторых, она была больше по размеру – где-то четыре на четыре шага. В-третьих, яма под прутьями была не засыпана.
Я замер и прислушался: тишину нарушало лишь шуршание ночных зверей и едва ощутимый легкий ветерок. Вдруг я заметил, что и он стих – в лесу воцарилась неестественная тишина. Я прислушивался к ведьме, а теперь она слушала
Казалось, тишина длилась целую вечность, пока я не услышал дыхание из ямы. Я сделал еще несколько шагов вперед и оказался у самого края могилы – мои сапоги касались каменной ограды.
Вдруг я вспомнил, что учитель говорил мне о Мамаше Малкин: «Почти вся ее сила ушла в землю, но она бы с радостью поживилась таким мальчишкой, как ты».
Слова Ведьмака заставили меня сделать шаг назад. Что, если из ямы появится рука и схватит меня за лодыжку? Пора было действовать, и я тихо позвал в темноту:
– Мамаша Малкин! Я кое-что принес для вас – это подарок от вашей семьи. Вы меня слышите?
Ответа не последовало, но дыхание явно участилось. Я был полон решимости покончить с этим и вернуться в теплый дом Ведьмака, поэтому отодвинул ткань на корзине и засунул в нее руку. Пальцы нащупали лепешку: она была липкой и какой-то мягкой. Я достал ее и вытянул руку.
– Это лепешка, – мягко сказал я. – Надеюсь, от нее вам полегчает, а завтра я принесу еще одну.
С этими словами я выпустил лепешку из рук, и она полетела в темную яму. Нужно было сразу уходить из этого опасного места, но я прислушивался еще несколько секунд. Не знаю, что я хотел услышать, но это стало моей ошибкой.
В яме послышалось движение, будто что-то поползло по земле, а потом я услышал, как ведьма ест лепешку.
Мои братья едят, издавая не слишком приятные звуки, но этот был куда хуже. Ведьма чавкала громче, чем свиньи, когда роются в помоях. Тяжело дыша, она сопела, фыркала и жевала. Не знаю, понравилась ли ей лепешка, но шумела она сильно.
Той ночью я не сомкнул глаз. Я постоянно вспоминал о темной яме и думал о том, что мне снова предстоит вернуться туда следующей ночью.
К завтраку я спустился вовремя, но бекон оказался подгорелым, а хлеб зачерствел. Я ничего не понимал – я же только вчера купил свежий хлеб у булочника. Кроме того, прокисло молоко. Может быть, домовой на меня зол? Неужели он узнал, куда я ходил ночью? А вдруг испорченный завтрак – это предупреждение?
Я привык к тяжелому труду на ферме. Ведьмак не оставил мне никаких заданий, поэтому мне весь день нечем было заняться. Я подумал, что учитель вряд ли обидится, если я схожу в библиотеку и что-нибудь почитаю, но, к несчастью, дверь была заперта.
Мне оставалось только отправиться на прогулку. Я решил осмотреть поля и сначала забрался на Клин Парлик, с вершины которого открывался потрясающий вид. День был ясный и солнечный, и я видел Графство как на ладони. Вдалеке, на северо-западе, виднелось манящее синее море, а по бокам бесконечной вереницей тянулись холмы. Их было так много, что, казалось, и жизни не хватит, чтобы их обойти.
Рядом располагалась Волчья пустошь, и я задумался – а есть ли поблизости волки? Эти звери очень опасны, и говорят, что в зимнюю стужу они охотятся целыми стаями. Сейчас была весна, и следов их пребывания я не заметил, но это совсем не означало, что я был в безопасности. Я вдруг осознал, как, должно быть, страшно на холмах во мраке ночи. Хотя и не так страшно, как кормить Мамашу Малкин лепешками в полночь. Солнце уже начало садиться на западе, и мне пришлось спуститься и идти обратно в Чипенден.