Седна
Шрифт:
— Засунь свои извинения в…
— Эй–эй, — замахал руками пилот. — Мне действительно плевать, при каких обстоятельствах вы познакомились, и какого чёрта цапаетесь, как две псины, но я не позволю больше никому никого убивать, ясно? Ясно?!
Александр медленно, неуверенно убрал оружие обратно в кобуру:
— Благодари капитана, сучка…
— Эй, чуваки! Что тут у вас творится? — подбежал запыхавшийся Дин, и, увидев федералку, спросил: — Саша, это она, да?
— Она, приятель. Она.
— Так пришей её, чувак, чего ты ждёшь?
— Все вопросы к капитану. Он запретил убивать кого бы то ни было.
— Кэп, почему? — нахмурился
— Я не стану повторять всё снова, — отрезал пилот. — Никого не убивать — это приказ.
Словесные прения длились ещё четверть часа. Сначала дискуссия потекла в русло философских размышлений о смерти и её значимости для данного момента. Потом разговор плавно перешёл на обсуждение всех последних событий и того, что пережил на Шедоу каждый из членов команды. Вскоре пришёл в себя сержант: очнувшись и увидев у своего лица ствол револьвера, он невольно поднял руки в знак поражения и угрюмо склонил голову. С Кейном удалось договориться о перемирии, пообещав как можно скорее разобраться со всеми существующими проблемами и пока ещё не возникшими последствиями оных. Следом разбудили пилота ныне разбитого «Феникса$1 — Мурза, и уже силами двух наёмников привели в чувство скрытня Гупа. Рана, полученная выстрелом из карабина, оказалась далеко не смертельной, и Седна, совершившая тот выстрел, даже сама помогала вытаскивать застрявшую в теле пулю. Сам Гуп долго после процесса извлечения из себя кусочка свинца раскаивался перед командой Ника за убийство епископа, и лично участвовал в процессе похорон по всем канонам и законам Единой Церкви.
А потом появился пулемётчик. Дэн, видимо, увидев издалека, что его друзьям ничего не грозит, решил присоединиться к своей команде. Оттираясь от внутренностей демонов, налипших на его огромный экзоскелет, он поведал всем о своём, как он сам решил, героическом противостоянии неимоверно многочисленной армии чертей. На самом же деле ни один из демонов просто не смог пробиться сквозь его толстую броню, и лишь выстрел из мортиры, принятый на грудь, слегка помял «костюмчик».
Следом наступило время совместной трапезы. Дин, как оказалось, прихватил с собой из своего иллюзорного дома литровую бутылку безумно вкусного вишнёвого вина. Конечно, для всех собравшихся такого количества алкоголя было чересчур мало, но по глоточку «за всех, кто не с нами» вина хватило. Закусывали остатками армейских пайков, припасённых в недрах экзоскелетов наёмников. Сухой хлеб и саморазогревающиеся галеты были довольно противными на вкус, но после многих часов без еды и эти элементы провианта показались божественными яствами. Конечно же, наесться не удалось никому, но все червячки были заморены, и Ник — негласно провозглашённый командир новоиспечённой совместной команды — решил, что пора бы и двигаться в путь.
И команда начала движение. Семь человек и один робот шли шумно, забыв о субординации, обсуждая дальнейший план действий. Пришли к выводу, что сначала следует заглянуть в коттедж старика Филиппа, который угощал Ника высококачественным пивом, выяснить у него, каким образом Седна сможет восстановить «Панацею», после чего, собственно, починить корабль и взмыть в небеса, забыв о страхах, пережитых на Шедоу.
О том, что сам капитан не собирается улетать, речь никто не заводил. Седна и Лейла словно забыли о том разговоре.
Филипп, казалось, ждал гостей. Около коттеджей уже стоял накрытый стол, густо усеянный разнообразными блюдами и напитками. Хозяин вежливо предложил команде присоединиться к трапезе, на что получил несколько довольных возгласов и просто приветливых улыбок. После обеда начался, можно сказать, допрос. Ник по крупице вытягивал из Филиппа информацию, а Седна мотала на ус, дабы потом всё это мгновенно воспроизвести. Старик выдавливал из себя слова будто с неохотой, ссылаясь на то, что объяснить это невозможно, и это необходимо прочувствовать, но когда Седна радостно воскликнула, что всё поняла, капитан облегчённо вздохнул и поблагодарил хозяина.
Оказалось, что для воссоздания чего-то, что находится лишь в мыслях, нужно иметь неимоверно богатую фантазию и развитые креативные способности. А кроме того, необходимо было чётко формулировать свои мысли и целенаправленно посылать их в объект, который следовало починить.
Именно так и поступили.
После десятка попыток, разбитый корабль всё-таки стал восстанавливаться. Внутренности мгновенно чинились и полировались, а на обшивке «Панацеи» возникали новые, словно только что сошедшие с конвейера завода, толстенные листы стали.
Вскоре корабль был готов к вылету.
— Плевать я хотела на твои предрассудки, — заявила Седна пилоту. — Я не дам остаться тебе здесь.
— А я не дам тебе возможности меня удержать, — парировал Ник. — Нельзя допустить, чтобы эта зараза разлетелась по всей галактике, ты понимаешь? Приходится чем-то жертвовать. Либо я, либо человечество.
— Ну и раздутое у тебя самомнение! Думаешь, действительно от тебя зависит так много? Ник… я не хочу тебя терять. И я не буду тебя терять! Если останешься ты, останусь и я. Точка.
Пилот обречённо вздохнул:
— Ладно. Летим.
— Серьёзно? — мигом засияла Седна. — Ты не шутишь? Что-то подозрительно легко согласился…
— Я всё осознал. Тебя я люблю больше, чем всё человечество.
Девушка залилась счастливым визгом, и, накинувшись на шею своего капитана, страстно его поцеловала. И ей было всё равно, что за ними наблюдают остальные — всё это стало вдруг неважно. Главное, что ей не придётся расставаться с любимым человеком.
— Филипп, вы летите с нами? — спросил у старика пилот.
— Нет, — покачал головой приветливый хозяин, ушедший за своими гостями так далеко от дома. — Для меня больше нет места в том мире. К тому же, на Шедоу останется ещё много таких, как я. Всех же ты не спасёшь, верно?
— Спасать уже усопших… пожалуй, не буду. Спасибо вам за всё.
Ник крепко пожал Филиппу руку и приказал команде подниматься на борт. «Панацея», по идее, была лишь одноместным кораблём, и капитан пока старался не думать о том, как столько человек поместятся в одной небольшой кают–компании.
Когда команда уже была на борту, Седна, в последний раз взглянув через лобовое стекло на иллюзорные пейзажи Шедоу, повернулась к Нику:
— Капитан, командуйте.
— Старт, — незамедлительно отозвался пилот.
И «Панацея», загудев двигателями, стала медленно подниматься в небеса.
Ник ещё несколько мгновений пытался осознать правильность своего решения. Стоило ли так легко соглашаться? И есть ли ещё возможность вернуться на поверхность планеты? Покопавшись в собственных мозгах, пилот понял: да, можно. Используя всю мощь тьмы, скопившейся сейчас в его сердце, он мог перенестись в пространстве в любую точку на Шедоу.