Седовая падь
Шрифт:
Тем временем Пончик, преодолевая неприязнь, принялся осматривать череп.
– Ты знаешь, первый раз настоящий человеческий череп в руках держу. Интересно, кто бы это мог быть? А ведь когда-то человек был, думал, творил…
– Оставь череп в покое, – прервал его размышления друг, – а то не ровен час рассыпется еще, вон сколько времени в земле пролежал. Может сгодится еще…
– Ты что же, домой его понесешь?
– А куда же его?
– Да ты что, а найдет кто? Милиция нас враз зацапает. Давай лучше спрячем где понадежнее, может
Вовка согласился с другом. Череп решили захоронить здесь же. Иных соображений не было. Как ни странно, других останков не обнаружили. Да и особо копать никому не хотелось.
– Вот представь себе, – рассуждал Вовка, – ты в срубленную кем-то, когда-то голову, вставляешь, или всовываешь ключ – это что тебе, кочан капусты или как?
– Жуть да и только, – сощурился Пончик.
– Получается подхоронили, либо спрятали, чтобы боялись другие, если станут здесь копать и наткнуться на него. Задумка верная, – заключил Вовка, – только вот для чего?
– Ну ты же нашел и в череп залез – боялся?
– Конечно жутковато, но лез из любопытства. От головы то вон, один череп и остался, а что череп – кость да и только.
– Ну скажешь тоже, – поеживаясь, топтался на месте Лебедь. Ему меньше всех нравилось это приключение. А Вовка, аккуратно положив на землю странную находку, принялся рассматривать удивительный и необычный ключ. Таких он еще никогда не видел. Необычность ключа заключалась в его конфигурации. Мастер, в свое время, постарался…
– Да, ключик довольно редкий. Что бы это все могло значить?
– Я думаю, – вступил Пончик, – нам сейчас решить надо, что с ним делать.
– Если есть ключ, значит есть нечто, что им отпирают, – добавил Вовка.
– Логично, – ухмыльнулся Лебедь, – только где искать это нечто?
– Тут копать надо исторически или через старожил здешних, – рассуждал Пончик, – может они об этой пирамиде кое-что знают? А там и к черепу след потянется.
– Да, наверное ты прав, – заключил Вовка, – без истории и ключ, и череп – просто пустой звук.
Ключ решено было взять с собой, поэтому доверили его Вовке, чтобы тот, по возможности, хоть что- нибудь о нем разузнал.
Спустя некоторое время друзья устремились к озеру, шутя и резвясь по дороге, словно бы и не случилось в их жизни такой странной находки. Рыбалка удалась. И, уже к позднему вечеру, живые Амурские караси, шустро хлопая друг друга хвостами, делали поднятый из воды, огромный и тяжелый кукан, живым подобием одной целой рыбины.
Глава шестая
Бесконечная неволя
Бряцая ключами, тюремный надзиратель отворил дверь камеры и впустил новенького. Молодой еще, но по всему видно, тертый жизнью арестант, остался одиноко стоять у входа в камеру, пропитанную непередаваемо кислым запахом неволи.
На скрипучих нарах зашевелились. По поводу наличия свободных мест для лежки, дискуссию среди обитателей сего мрачного заведения, разводить было глупо и не осторожно. Парень двинул к пустым нарам ни словом не обмолвившись с будущими сокамерниками.
Моргун незаметно кивнул Сивому. Тот, вмиг, оказался у нар.
– А где прописка? Куда валишь, телега, зенки разуй. А то уж, рассупонился, – остановил его Сивый.
Новенький никак не отреагировал.
– На этом плацдарме мои портянки отдыхают, после тяжкой работы и беспокоить их не велели, – продолжал наседать он. Его, по хорьи, хитрая улыбка, расползаясь в пространстве, невольно распространилась на сочуствующих непросушенным портянкам, ханыг.
Прошуршал ехидный смешок, предчувствуя «кино». Парень знал, что на хате всегда встречают и проверяют вновь причаливших. Он стоял на прежнем месте не проронив ни звука. Бледность покрывала усталое, безразличное лицо; похоже, был то ли болен, то ли сильно голоден. Уж больно жалок вид, так по крайней мере казалось.
– Моргун, а Моргун, дозволь я укажу ему место, видать этот не из догадливых. Стремно как то падлу среди своих иметь.
– Дозволяю, – буркнул недовольно пахан.
Петр смотрел на происходящее спокойно. Он знал, что новичку сейчас придется туго и, что место у параши, как и всегда водилось, парню отведут определенно.
– Дядя, – спокойно, слегка хрипловатым, но четким голосом, ответил парень, – с сегодняшнего дня придется тебе свою гниль у параши просушивать.
Сивый от подобной наглости чуть было не замешкал с ответом, отшатнувшись, чего с ним никогда прежде не случалось. Даже Моргун, доселе спокойно восседавший на ложе, сдвинул тугие, неподатливые брови. В руке Сивого сверкнула заточка. Петр отвернулся, чувствуя что развитие ситуации пошло не туда.
Парень сделал лишь несколько резких движений и острая пика Сивого со звоном улетела под нары. Он тут же отпрянул в сторону, ухватившись за руку. В его вытаращенных глазах жила злоба, желание наброситься и разодрать плюгавого, с виду, наглеца.
Моргун поднялся с нар. Те подпели ему скрипом, заранее соглашаясь с каждым движением своего хозяина. Его огромное, грузное тело походило на валун. Он плавно покатил к новичку, хмуря злую, лохматую бровь, словно норовил муху со стола согнать.
– Ты почто дружка обидел? – начал он сиплым голосом выводить в честь униженного.
Петр, вновь обернувшись, сосредоточил взгляд на парне. В камере воцарилась редкостная тишина. Даже Сивый, сделав два шага назад, замер в ожидании бури.
– Ты бы, дядя, тушку свою на прежнее место водрузил, а то как бы нам надзирателя не разбудить, тогда тебе определенно неделю парашу выносить…
На Моргуна подобная угроза не подействовала и он увальнем набросился на обидчика. Однако, в мгновение, получил такой силы удар в грудь, что едва качнувшись, опустился на колени и, постояв пару секунд, в подобной, умиленно – сконфуженной позе, рухнул ничком вниз и затих.