Сегодня и всегда
Шрифт:
– Я оставался с девочками дома, когда они болели, – попытался возразить Эйдриан.
– Но для мужчины это исключение, – волнуясь, продолжала Мел. – А для матери не кончается никогда, это как непрекращающийся марафон. Изнурительный мини-марафон.
– Но вряд ли в «Лоример» существует дискриминация по половому признаку, ведь Хилари тоже женщина, – недоумевал Эйдриан.
– Женщина? Нет, если ты этого не заметил, – вздохнула Мел. – Она замужем за работой, и никогда не подумаешь, что у нее есть дети. Другими словами, совершенная женская исполнительность.
– Но ты любишь свою работу, – настаивал Эйдриан. – Ты такая энергичная, Мел. Все видят, как великолепно ты справляешься с любым делом, за какое бы ни взялась. Я же это вижу, черт побери. То, как ты справляешься с работой и детьми, жонглируешь этим всем…
– Я ненавижу, когда это называют «жонглируешь», – тихо сказала Мел. – Жонглировать – это совсем другое и, должно быть, не так трудно… а то, что делаю я… это похоже… – Она пыталась подобрать верные слова. – Может быть, это и жонглирование, но тогда гранатами, которые в любой момент могут взорваться.
– Тебе так плохо?
Мел закрыла глаза.
– Да, – сказала она. – Меня преследует это как непрекращающийся ночной кошмар, я кручусь как белка в колесе и не могу выбраться из него.
Глава 5
Клео убиралась в своей любимой спальне в «Уиллоу», называвшейся у них апартаментами Королевы пиратов. Комната была названа так в честь таинственной Грейс О'Мелли, красивой, загадочной покровительницы морских разбойников, которые еще в семнадцатом столетии бороздили моря вокруг Ирландии. В спальне стояла огромная кровать красного дерева под роскошным бархатным балдахином цвета берлинской лазури, и находился открытый камин, который, правда, имел привычку дымить, а в центре примыкающей к спальне туалетной комнаты размещалась старинная ванна на четырех ножках в виде лап с когтями.
Эту спальню обожали новобрачные, она будила их воображение, как, впрочем, и воображение Клео. Когда она лежала на широкой постели, на которой еще в семнадцатом веке героиня предавалась любовным утехам со своим красавцем капитаном, картины, далеко не всегда невинные, возникали перед мысленным взором Клео.
Она часто думала, что если бы вышла замуж – а это было очень большое «если бы», потому что ни один мужчина не интересовал Клео в этом плане и она предпочла бы жить одна, нежели пойти на компромисс, – то она провела бы свою первую брачную ночь именно в комнате Грейс О'Мелли.
Единственный отрицательный момент заключался в том, что уборка этой комнаты требовала большого труда. Резные деревянные столбики, поддерживающие балдахин, были настоящим прибежищем для пыли, и по сравнению с любой другой комнатой в «Уиллоу» уборка требовала гораздо больше времени. Все должно быть совершенно. Клео стремилась все делать по максимуму.
Едва маленькая Клео начала ходить, как уже семенила следом за своей матерью, помогая ей наводить порядок в
Это была нелегкая работа, и когда Клео поступила в колледж, в отеле появился служащий Тони. Предполагалось, что Шейле не придется больше заниматься уборкой. Однако Клео не могла не обратить внимания на тот факт, что этот Тони и команда его помощников – две сестры и двоюродный брат – внезапно все как один слегли с таинственной простудой, которая удерживала их всех в постелях. Клео отметила про себя, что все произошло именно в ту неделю, когда проходили скачки. И такое случалось уже во второй раз за месяц.
Требовалось бы всего лишь шепнуть Тони несколько резких слов на ухо, но, увы, никому это не приходило в голову.
– Он хороший, – сказала мать в пятницу утром, когда Тони позвонил, чтобы сообщить, что он еще очень слаб, но, кажется, дело пошло на поправку.
Клео, Шейла и Даг, повар, готовящий завтраки, сидели за утренним чаем.
– Я дала бы ему одну неделю, – нахмурив брови, сказала Клео. – Кстати, у него есть больничный лист, подтверждающий, что он действительно болен? И что думают по этому поводу остальные?
– Нет, – запротестовала мать, – у нас здесь нет системы больничных листов, дорогая. Я знаю, тебя научили всему этому в колледже, но вести дела в «Уиллоу» – это совсем не то, что руководить большим отелем. Здесь нельзя не считаться с чувствами людей, Клео. Если твой отец или я дадим понять, что подозревали Тони в обмане, он может уйти от нас.
– А, отсутствуя две недели из-за какой-то мистической простуды, он считается с вашими чувствами, мама? – Клео так и горела яростью против Тони, который, по общему мнению, был прекрасным человеком, но так обожал лошадей, что заслуживал, чтобы скачки были названы в его честь. – Ну и что, если он уйдет? Сами как-нибудь справимся.
– Он не требует больших денег, нам это выгодно. – Высказав столь важный аргумент, Шейла поднялась со своего места.
– Какая же тут выгода, если мы должны сами убирать весь отель и оплачивать дни его болезни, даже не имея никаких доказательств, что это действительно так? Знаете, если Тони лежит сейчас больной в постели, а не торчит на скачках, тогда я Наоми Кэмпбелл.
– Ты так все усложняешь, Клео, – покачал головой Даг, когда Шейла вышла из-за стола. – Видимо, тебя этому научили в колледже?
– Да, но, к сожалению, здесь никто не хочет воспринимать меня всерьез, – вздохнула Клео.
Она подвинула к себе чашку с чаем и, чтобы как-то отвлечься от мыслей о Тони, взяла местную газету, которая лежала на столе. Это были обычные местные новости: строительная компания добивалась разрешения на постройку огромного жилого массива на Килкенни-Сайд в Каррикуэлле; девушки из монастырской школы собрали 2000 евро для местного хосписа, сыграв на Валентинов день, спектакль «Как вам это понравится?». Внимание Клео привлекло большое объявление об открытии «Клауд-Хилл-спа».