Сегодня - позавчера 3
Шрифт:
Берег, западный, был высок и обрывист, потом местность полого поднималась на холм, на вершине которого стоял храм. С той самой колокольней. И пепелищами на месте деревни. Об избах напоминали только разбитые остатки печек, что рядами торчали вдоль того, что было дорогой, намекая, что тут когда-то были улицы. Склоны холма были густо изрыты окопами, воронками, деревянными козлами с натянутыми меж ними нитками колючей проволоки.
Плацдарм, где удалось закрепиться нашим войскам, был справа от холма, от подножья холма и начинаясь. И переправа, соответственно - тоже справа. Отсюда её даже не видно. Зато с колокольни видно - отлично. Да и берег, восточный, был полог как стол - всё видать далеко-далеко с колокольни.
– Небось, и заминировано всё?
– К чему ты?
– спросил Ватутин, наряженный в такой же как и я масккостюм "леший".
– Уж больно хорош объект, чтобы уничтожать его. Жалко. Сколько труда на постройку. Его бы в ножи взять.
– Не помешало бы. Так фашист его у нас и взял. Вечером неожиданно атаковал большим количеством пехоты. А там у нас - рота, а в ней было меньше 20 человек. Но, ты прав, там всё заминировано, оборону ты сам видишь. И танки туда не подведёшь. Да и есть у них, чем танки встретить. К тому же - каждый метр пристрелян.
– И всё же, я считаю, надо попробовать. А у вас нет под рукой дисциплинарных частей?
– Штрафных? Как нет? Есть. Народ-то у нас в ангелов не спешит перевоспитываться.
– Пойдёмте, Николай Федорович, я увидел всё, что нужно. Поможете план составить?
Ватутин улыбался.
– Что?
– спросил я его, чуя, что не спроста он так лыбиться.
– Только выживи, комбриг.
– Да и вам бы поберечься. Особенно засад укро-нацистов. Вам бы охрану усилить.
Он озадаченно нахмурился. А, вот, нечего на меня орать! Ага, поломай теперь голову, наведи справочки, получи по шапке. Я не злопамятный. Я просто злой медведь с хорошей памятью. Громозека, блин, твоё "вот" и мне, вот, прилипло, вот!
Над головой опять прошелестел снаряд, упал на холме. И не взорвался.
– Примерно, каждый десятый, - вздохнул Кактус.
– Нормально. Девять же - взорвались. А так бы и пролежали на складе. Без пользы.
Это мы вели выбраковку "польских" снарядов. Встав широким фронтом, Единороги из глубокого тыла били по колокольне. Выстрел - 2-3 минуты тишины - выстрел. Каждый раз стреляло другое орудие. По очереди. А выглядело так, будто танк ездит вдоль реки, постреливая в колокольню.
Нет, мы и не надеялись сбить колокольню. Да и 76-мм снаряда на это маловероятно, что хватит. Снаряды ложились вокруг храма, перепахивая позиции врага. Это и была главная цель. Порванная проволока, разрушенные окопы, дорожки воронок в минных полях - вот наша цель. Не частая стрельба выглядит беспокоящей, но у каждого орудия - свой прицел. Воронки разрывов, и, правда, прокладывают пунктиры по позициям противника. А под таким пусть и не интенсивным, но постоянном обстреле решаться сапёры немцев чинить линии проволоки или заново закладывать мины взамен сдетонировавших?
Этот обстрел идёт уже больше 10 часов. Через час обстрела немцы занервничали, постреляли в ответ. Больше наобум. У нас - без потерь. Потом они прислали самолёт. Его прогнала пара истребителей, что шла на смену дежурившим над переправой. Это комфронта им приказал именно этим маршрутом следовать к переправе. Крюк, конечно, они делали, дефицитное топливо жгли, но искать нас с воздуха одиночному самолёту стало невозможно. И прилетевшая группа Штукас - пикировщиков, ничего не нашла - мы при их приближении ведение огня прекратили, замаскировались.
Моя истерика у штаба через час стала достоянием даже не бригады, а всех окружающих полков. Солдатский телеграф работает в таких случаях со скоростью ИТАР-ТАССа. Так что к маскировке народ относился очень тщательно. Не каждый обладает ловкостью Громозеки, потому никто не хотел испытать свою грудь на ударную прочность. Я решил не доверять солдатскому телеграфу и на общебригадной волне продублировал: сообщил, что у тех, кого с воздуха обстреляют, буду проводить, как раз, испытания грудных клеток. А так как мне мой предыдущий опыт с испытанием прочности грудины человека удару медвежьей лапы был сорван, то я нахожусь просто в неописуемой ярости. Так и сказал. Должны поверить.
Так вот, немецкие стервятники покружились под трассерами наших Фениксов, ничего не нашли, атаковали СЗУ, но на 2 заходе были сами атакованы нашими ястребками. У нас в штабе сидел "делегат связи" от смешанной авиадивизии. Смешанная она не потому что состоит из юмористов, а потому что у неё на вооружении и истребители, и бомбардировщики. Так вот, того времени, что Лапотники искали "бродячий танк", группе авиаприкрытия хватило, чтобы взлететь и добраться до нас. С истребителями боя Лапотники не приняли и смылись восвояси. Итог - ничья. Немцев не сбили, но и мы без потерь.
Долбёжка Храмовой Горы продолжилась.
А сейчас уже ночь. Сводный штрафбат уже перешёл на ту сторону. Его командир, майор Рудаков - сидел рядом с нами. Согласовывали план атаки. С майором Коншиным - командиром штурмового батальона. Они будут ночью атаковать позиции врага. Штрафбат с плацдарма, штурмовики - с берега. Я обеспечиваю им огневое прикрытие. Только лишь.
Комфронта категорически запретил мне участвовать. Вот гад! Это же моя специальность - ночью брать в ножи немецкие позиции! Блин, опять вслух сказал! Заговариваюсь!
Комбаты заулыбались:
– Товарищ подполковник, не переживайте, сделаем всё честь по чести. По вашей же методике учились.
– Моей методике?
– Нарочно взял, как узнал, что нас Кузьмин Виктор Иванович будет инструктировать.
И протягивает мне брошюрку.
– Да ты чё?
Подсветил себе фонариком под плащ. "Штурм позиций противника. Тактика штурмового подразделения". И авторы - капитан Кузьмин В.И. и два соавтора. Только - я не писал никаких методичек.
Что это было? Кто-то меня пиарит. А зачем? Блин! Зачем? Это надо серьёзно обмозговать.