Сегодняшний вчерашний день
Шрифт:
— Сколько вас было?
— Двадцать три человека.
— Поясните-ка, — она уперла руки в боки и приподняла подбородок вверх, — Целая экспедиция пропала, а следом сразу зашлют еще одну? Опять ученые и контактеры? Ни одного инспектора?
— Насколько я знаю, двое.
— Что? — она опустила голову, словно прислушивалась, — двое? А сколько же человек пропало в прошлый раз?
— Четверо, — с неохотой ответил Самойлов, снова попытавшись обойти Янат. Она не позволила.
— Их нашли?
— Нет. Послушайте, Шептунова, я знаю кто вы. Но лучше изучите ваш контракт. Вы сами его подписывали.
— О да, много букв. Красивых слов было произнесено не меньше, — она ядовито улыбнулась, — а на деле, куда вы
— Эй! — выкрикнула она вслед и выдернула руку из пальцев Кэро.
— Янат, — рявкнул он, и когда она посмотрела на него, уже спокойно сказал, — пошли. Я тебе кое-что расскажу.
Они вернулись на свои места. Сели. Кэро отметил и подрагивающие губы, и тонкие морщинки на лбу.
— Смесь злости и презрения, так? — теперь ему по-настоящему удалось завладеть ее вниманием. Янат едва заметно вздрогнула и перевела взгляд янтарно мерцающих глаз на него.
— Что?! — агрессия и злость, опять. Он видел, как судорожно она стискивает кулаки, и гадал, с чего бы такая реакция.
— Ты что, чувствуешь себя в чем-то виноватой?
Янат отпрянула и улыбнулась с вызовом и откровенным презрением, направленном уже на него.
— С какой стати, Кэро?
— Ведешь себя как дура. Ты же контактер, где твой хваленный профессионализм?
— Пошел ты, — она хотела встать и уйти, но птаирианин схватил ее за руку снова, и на этот раз вырваться не удалось.
— Послушай, и оставь на мгновение свое высокомерие, — она вскинула на него глаза и он, наконец, прочел в них растерянность, — вот так.
Кэро медленно разжал пальцы, а потом поднял их выше и дотронулся до ее предплечья. Она вздрогнула, но больше не пошевелилась. Продолжала слушать.
— В потоке того мусора, что говорил Самойлов, ты выудила что-либо полезное? Соотнесла даты, время? Он участвовал во всех экспедициях, кроме первой и этой. То есть почти восемь лет провел на Нави, с короткими промежутками отдыха. По его собственным словам, излучение, то самое которое неизученное и имеет аббревиатуру САВ13, влияет на многие процессы в живых организмах, в том числе на психику. Ты заметила какие-либо странности в поведении Самойлова? Он прожил там достаточно, чтобы на него излучение подействовало.
Кэро с удовлетворением заметил, что пожары в зрачках Янат гаснут, уступая место заинтересованному блеску. Она успокаивалась и начинала думать, а ему в ней очень нравилось именно это. Птаирианин уважал достойных соперников и расстраивался, когда первоначальные догадки не подтверждались. Ему не хотелось разочаровываться в Шептуновой, тем более, пока она оправдывала надежды.
— Ну, — она сложила губы трубочкой, а потом выпятила нижнюю, размышляя, — он вел себя как профи. Если его и душили эмоции, а ведь он наверняка многих знал близко, из тех, что пропали, то не показывал чувств и делал это умело. Наверняка, потому что кто-то из них, как и он, не раз и не два спускался на Навь. Значит, какие-то дружеские связи, отношения те же, деловые. Мне показалось, в его голосе звучал, нет, не страх, — она еще пожевала губу и, подняв ладонь к лицу, растопырила пальцы, — словно бы опасливое уважение к одушевленному нечто, планете, но не людям и не аборигенам. Он не выглядел удрученным, расстроенным. И пожелание найти коллег как-то терялось на фоне главного подтекста — заниматься научными исследованиями, довести их до конца. Словно бы он и не верил, что есть смысл искать их.
— Важно вот еще что. Не верил,
Она опустила голову, немилосердно жуя губы. Изжевывала в кровь, он заметил выступившую капельку, когда Янат выпрямилась.
— Нужно больше узнать о планете. Больше узнать про это излучение. Мне необходимо связаться с начальством. Ты же знаешь, ни одна из нештатных ситуаций не остается без его внимания. А тут, в каждой, задумайся, каждой экспедиции теряли людей. И ничего. Ни расследований, ни мер. Да, в группе минимум половина контактеры, и их не сожрешь без кетчупа. И все же.
— Это то, как раз просто, — Кэро почувствовал легкий укол разочарования, — ты же, наверняка, не раз участвовала в экспедициях, где теряли человеческие ресурсы. Дикие планеты, случайности, травмы, опасность. Работа. Это те мелкие буковки, под которыми ты ставила подпись.
— Ага. Планета со странностями. Возможно. Уже прошло четыре месяца. Вполне возможно. Никто давно не делает ставок. Когда мы доберемся до Нави, с момента пропажи членов экспедиции пройдет полгода. Вряд ли кто рассчитывает к тому моменту найти их живыми, — она хмыкнула и скривилась. Капелька стекла по губе, скользнула на подбородок и замерла там, — Я всегда умилялась тому, как легко нас списывают в расход. Спасательная экспедиция — название для галочки. Жаль, я не инспектор и у меня нет полномочий. Мне хотелось бы как следует расспросить Самойлова об инциденте, после которого он остался один в базовом лагере. Почему аборигены его не забрали? Как это произошло? Видел ли он возможных похитителей или нет? Люди не моли, они просто так не исчезают. Там дело нечисто, совсем нечисто. И они все скрывают от нас это, отводят глаза дурью. Разговорами, картинками, уводят прочь от ненужных расспросов. Я хочу узнать границы дозволенного. Кэро? — она небрежно размазала капельку по коже, оставив бледно розовый след.
"Так-то лучше", — Кэро спрятал улыбку в уголках губ. Шутливо поклонился и вытянул руки в направлении выхода:
— Прошу вас, Янат сохо.
8 глава
Я люблю дождь. Особенно летом.
Первые тяжелые капли срываются с неба, гулко ударяют о крышу, скаты козырьков над порожками, оставляют в пыли круглые кляксообразные следы. Гремит. Небо темнеет, надвигается. Тучи надутые, неповоротливые, как пузатые лодочки, бережно несут по небу свои одутловатые тела. На сплошной серой глади, затянутом свинцовой простыней небе, то там, то здесь дырочками светятся голубые прорехи. Вокруг ложатся странные коричневые тени. Мир тухнет, уходят яркие краски, насыщенность. Это царство сепии, коричневато-зеленых оттенков, приглушенных звуков и напряженности. Ею, словно электрическим током пронизана каждая крупинка, каждая травка и досточка.
Небо разрезает белая молния. Ее след напоминает сеть кровеносных сосудов из какого-нибудь научного фильма. В этой ослепительной вспышке напряжение достигает своей кульминации и спустя мгновение раздается мощный звук — удар грома. Все замершее в немом предчувствии внезапно оживает. Сильным порывом ветра треплет верхушки деревьев, срывает с веревки белье, и с дробным звуком падают с веток яблоки. Взвывая в трубе, ветер несется дальше, поднимает фонтанчиками пыль, распластывает ровные полянки травы. Воздух сухой и пыльный, от него свербит в носу, его не хватает и, духота кажется, почти невыносимой. Вдруг, грянуло! Ту-тук-тук…застучало по земле с нарастающей частотой, словно приближающийся поезд, победно дающий гудок перед прибытием на станцию. Стук переходит сначала в шелест, а затем и равномерный ритмичный гул.