Секрет брата Бога
Шрифт:
В это самое мгновение ночь сделалась светлой, как день — день, озаренный дюжиной солнц. Раскаленный таран ударил Лэнга в грудь и сбил с ног, грохот взрыва плотно зажал ему уши мягкими, но необоримо мощными руками.
Неуверенно, как боксер после нокдауна, он поднялся на колени. Перед глазами мелькали разноцветные блики, словно какой-то шутник-фотограф мигнул прямо перед его лицом лампой-вспышкой. Уши заложило, будто Лэнг находился в пикирующем самолете. Он почувствовал, что хватка рук, которые только что волокли его в сторону этого самого дома, исчезла. Сам же он мог лишь предположить, в каком направлении остался выход с пьяццы, и, нетвердо держась на ногах, устремился туда.
К тому времени когда он добрался до ворот и проскользнул между сходившимися
Тут его схватили за руку:
— Сюда, дружище!
Он успел еще кинуть последний взгляд назад. Пьяцца теперь была озарена багровым пламенем, выросшим на том месте, где только что находился внушительный дом. Огонь отражался в стеклах окон стоявшей поблизости церкви. Ни одно из них не разбилось. А потом ворота защелкнулись, отрезав зрелище от взглядов посторонних.
Зрение и слух полностью возвратились к Лэнгу, когда они достигли подножия холма, — как раз вовремя для того, чтобы услышать завывания приближавшихся пожарных машин. Вновь обернувшись, он увидел мерцающее зарево, превратившее Авентинский холм в подобие Везувия. Любопытные поодиночке и группами высыпали на улицу и уже спешили на холм, чтобы посмотреть, что случилось.
Через несколько минут Лэнг и Джейкоб вновь ехали в поезде метро.
— Ты уничтожил весь дом, — удивленно сказал молчавший все это время Лэнг, — а в окнах церкви не появилось ни трещинки!
Джейкоб посасывал пустую трубку. Общественный транспорт в Риме относился к тем немногочисленным местам, где запрет на курение действительно заставляли соблюдать.
— Бомба оказалась лучше, чем я думал. Искусство, между прочим, не сводится только к картинам и скульптурам.
Лэнг не мог не согласиться с ним.
Они вышли на разных станциях, поскольку полиция (если, конечно, инспекторы успели прийти в себя и отдать соответствующие распоряжения) должна была искать двоих мужчин, а на одиночек обращать меньше внимания. Джейкоб — в Термини, где носильщик, которому было хорошо заплачено и обещано еще больше, бдительно караулил их дорожные сумки. Лэнг вышел в Тибуртине, откуда на автобусе компании «Аппиева дорога» доехал до Венеции, там переправился морем в Словению, далее попал в Вену, оттуда самолетом добрался до Парижа и улетел домой.
Выдержка из «Геральд Трибьюн», вышедшей на следующий день:
РИМ — Вчера было разрушено взрывом здание, принадлежащее ордену Святого Иоанна, более известному как Мальтийский рыцарский орден. Погибли великий магистр и несколько администраторов ордена.
В последние дни в штаб-квартире ордена было многолюдно — туда со всего мира съехались его члены на проходящие раз в пять лет выборы руководителя и высшего совета. К счастью, все приезжие в это время находились на торжественном приеме в Ватикане, иначе жертв оказалось бы гораздо больше, сказал нам представитель ордена, отказавшийся назвать свое имя.
Уцелели также трое сотрудников римской полиции, находившиеся на территории ордена в момент взрыва. Полиция воздержалась от комментариев о цели своего пребывания там.
Тот же самый представитель ордена сообщил, что причиной взрыва стала утечка из газопровода.
Название «Мальтийский» орден Святого Иоанна получил…
Лэнг и Герт стояли на заросшем травой газоне и рассматривали дом. Лэнг считал, что это не очень удачное подражание викторианскому стилю, Герт видела что-то более близкое к современности. Но в любом случае дом был типичен для Энсли-парка, фешенебельного района Атланты, где каркасно-щитовые дома перемежались с коттеджами, выстроенными по сугубо индивидуальным проектам. Район, выстроенный, как считали его обитатели, в начале минувшего века, славился огромными дубами, извилистыми улочками, изрядным количеством парков и зеленых скверов и общей атмосферой, свойственной маленьким городкам. Там каждый знал всех своих соседей, а те в свою очередь знали, чем занимается каждый из них.
Лэнг проводил много времени в доме своей сестры, расположенном совсем неподалеку. Джанет и Джефф, ее приемный сын, очень любили этот район. Лэнг частенько думал, что если у него родится ребенок, неплохо будет поселиться здесь. И теперь у него был родной сын, который полностью освоил устроенную на заднем дворе миниатюрную детскую площадку еще до того, как отец подписал необходимые бумаги.
Квартиру в Парк-Плейс удалось продать даже выгоднее, чем рассчитывал Лэнг. Новому владельцу понравилось ее оборудование — Лэнгу все же удалось вытребовать и установить все то, за что он в свое время уплатил деньги. А неразбериха с доставкой заказов из «Хоум депот», насколько было известно Лэнгу, продолжалась в том же духе. Лэнг подозревал, что устойчивое снижение курса акций компании вполне могло быть связано с перемещением изрядной части ее товаров в подземный склад небоскреба на Парк-Плейс. Во всяком случае, на будущее он решил обращаться с подобными заказами только в «Сирс», «Лоу» или к какому-нибудь еще из тех поставщиков, которые не воображают себя рогом изобилия, откуда на несчастного клиента сыплются незаказанные и совершенно ненужные ему товары.
— Ну как, хорошо? — осведомилась Герт.
Лэнг взял ее за руку:
— Хорошо. И Манфреду, кажется, нравится.
— В Европе мало у кого из детей бывает отдельная комната, да еще и с собственной ванной.
— И у Манфреда не будет, если мы не приучим Грампса спать где-нибудь в другом месте.
Они мало разговаривали, а больше наслаждались эйфорическим состоянием путешественников, благополучно вернувшихся из долгого и опасного странствия. Простой двухэтажный дом опоясывала с трех сторон веранда, крыша которой проходила как раз под окнами второго этажа. Это делало его похожим на мрачно насупившегося прирожденного идиота. Но даже уродство большинства окружающих зданий лишь подчеркивало индивидуальность района. Больше того, дом обладал каким-то скромным очарованием, подкупившим и Лэнга, и Герт. Они не обсуждали его покупку, они поняли, что это оно — их жилище, — в то самое мгновение, когда переступили его порог.
Позади остановился автомобиль. Они обернулись и увидели Фрэнсиса, выбиравшегося из принадлежавшей церкви шестилетней «Тойоты»:
— Привет! Навещал прихожан и решил завернуть к вам.
Лэнг улыбнулся. Шансы на то, что почти поголовно белое протестантское население Энсли-парка покинет свои дома, оценивающиеся самое меньшее в миллион долларов, чтобы присоединиться к католической церкви, паства которой была преимущественно чернокожей, бедной и обитала в южной части Атланты, были очень скромными (и это еще мягко сказано), невзирая даже на относительно либеральные взгляды, которых, по их собственным словам, придерживались многие из здешних обитателей.
Фрэнсис же лез не в свое дело. Лэнг нисколько не сомневался, что его друг печется исключительно об их с Герт интересах, по крайней мере так, как эти интересы может понять священник. Но все же он лез не в свое дело.
Лэнг и Герт переглянулись. Они знали, что сейчас последует.
Фрэнсис, заложив руки за спину, остановился рядом с ними и тоже стал рассматривать дом:
— Манфреду здесь будет очень хорошо расти.
Молчание.
Священник откашлялся:
— И все-таки когда вы намерены пожениться?