Секрет брата Бога
Шрифт:
— Куда занести? — осведомился один из грузчиков.
— Пожалуй, в столовую для рядового состава в Форт-Беннинге, — ответил Лэнг. — Это совсем не то, что я заказывал.
Второй из мужчин заглянул в бумаги и протянул лист Лэнгу:
— В заказе на доставку записано именно это.
Лэнг мысленно застонал.
Фирма «Хоум депот» родилась именно здесь, в Атланте, и выросла в крупнейшего в мире розничного поставщика бытовой техники и товаров для дома. Двое ее основателей давно уже отошли от дел. Одному из них принадлежал крупнейший аквариум города. Второй приобрел самый отвратительный нарыв на теле спорта — футбольную команду Атланты. Только необузданная фантазия и столь же неумеренная гордыня могли внушить ему мысль о том, что ему удастся вытащить команду хотя бы на самый средненький уровень, к которому она тщетно стремилась добрых сорок лет.
В городе ходили упорные слухи, что после отставки основателей качество обслуживания опустилось до того самого уровня, на котором пребывала футбольная команда.
— Мне все равно, что там написано, — возразил Лэнг. — Вы же сами видите, что она не войдет в мою кухню.
Человек с бумагой пожал плечами:
— Это вы выясняйте с магазином. А наше дело — притащить.
— Но ведь вы не можете оставить ее здесь?!
— Еще как можем. Вот чего мы не можем, так это тащить ее обратно без приказа оттуда, из магазина.
Лэнг закрыл дверь, оставив маленькую щелочку:
— Я не позволю внести ее сюда.
Не придавая ровно никакого значения тому, что клиент думает о почтовой службе США, доставщики молча сняли упаковку, забрали тележку и удалились, оставив здоровенную плиту в коридоре.
Лэнг открыл было рот, чтобы выругаться, но вовремя вспомнил, что рядом с ним маленький мальчик. Поэтому он вынул из кармана смартфон и набрал номер.
— Сара? У меня к вам просьба. Позвоните, пожалуйста, в «Хоум депот» и добейтесь разговора с кем-нибудь, у кого индекс умственного развития был бы пусть не 100, но хотя бы как комнатная температура — 20–30. Только не отрицательный…
На улице ожидало такси, которое должно было доставить его к Герт и внедорожнику, который он взял напрокат до тех пор, пока к нему не вернется прежняя подвижность. Лэнг терпеть не мог этих огромных пожирателей бензина, но более скромные по размеру машины не позволяли ему влезать туда с костылями. К тому же Лэнг пока что не мог управлять своим «Порше» с механической коробкой передач, и машине приходилось стоять без дела в гараже на Парк-Плейс. Он был настолько удручен тем, что не может сам заботиться о себе и вынужден полагаться на помощь других, что почти постоянно пребывал в дурном настроении, которое, впрочем, не распространялось на Манфреда. Лэнг с нетерпением ждал, когда же он снова сможет нормально передвигаться, чтобы начать играть с сыном, водить его на матчи «Брейвз» и заниматься всякими другими делами, какими занимаются молодые отцы.
Ну а пока что он оставался начеку. Кто пытался убить его, было пока неизвестно, однако вряд ли этот кто-то удовлетворится неудачным покушением. И тому, что его оставили в покое, могло быть только два объяснения: или они выжидали, пока он снизит бдительность, или по каким-то причинам потеряли его из вида.
Выйдя из больницы, он отправился для поправки здоровья в монастырь траппистов близ Конайерса, небольшого городка, расположенного восточнее Атланты. Помещение, выделенное ему, было поистине спартанским, пища — далеко не изысканной. Братия блюла молчание, и потому разговоры здесь были крайне редки и тоже не отличались занимательностью. Лэнг проводил там время в ожидании ежедневных визитов Герт и Манфреда. И все же он был благодарен Фрэнсису, которому пришлось потянуть за изрядное количество ниточек, чтобы устроить Лэнга туда, где тем, кто хоть сколько-нибудь знал его, не пришло бы в голову его искать.
Впрочем, любая организация, способная проследить его от Лондона до Атланты, должна иметь в своем распоряжении немало глаз и ушей. И о том, что он стал выходить на улицу, должно было стать известно. Эта мысль, мягко говоря, не успокаивала. После того как Лэнг покинул монастырь, они втроем — он, Герт и Манфред — жили в месте, которое Рейлли называл просто «ферма». Называть это довольно скромное по площади владение плантацией было бы не только неверно (возможно, даже с политической точки зрения), но и слишком претенциозно. Этот участок, находившийся в часе езды от южной границы Атланты, Лэнг купил несколько лет назад от имени фиктивной компании. Единственным строением на участке была каркасная бытовка площадью примерно в полторы сотни квадратных футов [12] , не подключенная ни к стационарной телефонной линии, ни к кабельному телевидению. Даже мобильный работал там со сбоями, и к тому же далеко не всегда. Прекрасное убежище. А в соседях здесь были добрые старомодные сельские жители, те самые, которых издавна обзывают «красными шеями», очень серьезно относящиеся к чужому имуществу и праву собственности. У каждого из них под задним стеклом пикапа имелась стойка, где обязательно покоилась хотя бы одна винтовка или дробовик.
12
Около 14 квадратных метров.
Грабители и домушники мудро старались не заниматься своими делами в округе Ламар.
Еще большим достоинством являлся десятиакровый [13] пруд. Манфред, похоже, никогда прежде не видел живой рыбы. Он визжал от восторга всякий раз, когда ему приходилось, при небольшом содействии Лэнга, вытаскивать на глинистый берег сверкающего на солнце, трепещущего окуня или леща. Правда, мальчик чистил свою добычу (к чему отец с самого начала пытался приучать его) с гораздо меньшим энтузиазмом. Ну а Герт стала радоваться еще больше, чем сын, когда у мужчин вошло в обычай выпускать пойманную рыбу обратно в воду. За это время все трое наелись рыбы вдосталь.
13
Более 4 гектаров.
Грампс же напрочь забыл о привычке спать по двадцать три с половиной часа в сутки и радовался жизни на природе. Он даже демонстративно гонялся за кроликами, хотя сразу же усвоил, что они удирают от него без всякого труда. Пес повсюду следовал за Манфредом, Лэнгу же приходилось постоянно одергивать себя, чтобы не ревновать. Ведь как-никак именно Лэнг содержал псину все эти годы. Но, с другой стороны, какое же живое существо способно не влюбиться в сына Лэнга?
В общем и целом это было целительное пасторальное время, которое пошло на лечение, возобновление отношений с Герт и знакомство с сыном; ну а кости тем временем понемногу срастались и смещенные внутренние органы возвращались на место.
Это время закончилось минувшей ночью.
В который уже раз за свою жизнь Лэнг приятно изумился умению Герт приспосабливаться к обстоятельствам. Она приготовила классический местный обед — жареную курицу с вареным сладким картофелем и листовой капустой. Словно коренная уроженка Юга. Лэнг не мог понять, какое чувство в нем сильнее — восторг или изумление. Капусту обычно собирают уже после осенних заморозков, а ее приготовление сопровождается неприятным запахом, который частенько просто пропитывает весь дом. И прежде чем Лэнг успел восхититься тем, как они по-семейному сидят за столом, Герт поставила перед ним чугунную сковородку с кукурузным хлебцем из теста, замешенного на пахте. Возможно, он был не таким вкусным, как те, которые пекла мать Лэнга, но, безусловно, гораздо лучше, чем то, что он привык покупать в коробках.
Он собрался было спросить, где она овладела такими тонкостями южной кухни, но передумал и взял еще один ломоть хлеба.
Манфред, сидя на высоком стульчике, скептически разглядывал овощи:
— Это трава?
— Ты попробуй. Вкусно, — ответил Лэнг, накладывая в тарелку любимый соус из зеленого перца.
Окинув отца скептическим взглядом, мальчик сунул в рот лист, пожевал и взял второй.
— Что это? — спросил он, указывая на перечный соус.
— Это очень остро. Тебе не понравится.