Секрет брата Бога
Шрифт:
Итак, копия вдруг превратилась из вещи, которая может оказаться полезной для самообразования, в экспонат, о котором мечтают многие музеи. Впрочем, желание заработать приводило и к еще более эффектным превращениям.
Впрочем, Лэнг подозревал, что старик и до его появления подумывал о том, как бы, фигурально выражаясь, изготовить деньги с помощью ксерокса.
Твердо игнорируя удалявшееся по залу плетеное инвалидное кресло, Лэнг помахал официанту, предлагая принести счет. Впрочем, он уже готов был подняться и пойти вслед за букинистом, но Клаус сдался первым.
Он развернулся и вновь подкатил
— У нас, чехов, есть поговорка: упрямство мешает торговле.
Лэнг ухмыльнулся:
— А мы, американцы, говорим: у дурака деньги не задерживаются.
— Три с половиной тысячи.
— Полторы.
Сошлись на двух.
— Давайте деньги, и я позабочусь, чтобы вам доставили копию.
А ведь Лэнг только что сказал ему о дураке и деньгах…
Рейлли покачал головой:
— Скажите, где мы встретимся в следующий раз. Я взгляну на копию, и вы получите деньги. Как только банкомат выдаст их мне.
Клаус задумался, но всего лишь на мгновение:
— Знаете что, приходите с утра ко мне в магазин. С двумя тысячами долларов в кармане вы сразу попадаете в разряд старых знакомых.
Поднимаясь в номер, Лэнг живо представил себе Клауса, согнувшегося в темноте над маленьким ксероксом.
Официант, проворно менявший скатерть на столе, где только что сидели Лэнг и Клаус, наклонился и поднял с пола маленький кружок, размером с монету в один цент. Зажав его в кулаке, он прошел в мужскую комнату и открыл дверь в одну из кабинок. Находившийся там мужчина забрал находку и вручил официанту пачку чешских купюр.
Оказавшись в номере, Лэнг позвонил Герт. Он пытался убедить себя, что она и мальчик продолжают переезжать с места на место. На самом же деле ему хотелось поговорить с сыном. Лэнг думал, что ему и прежде доводилось испытывать одиночество, но никогда в жизни он не скучал ни по одному человеку так, как по маленькому Манфреду. Да, говорил он себе, я должен закончить дела в Праге как можно скорее и завтра к вечеру вернуться домой. Он понимал, что разговор могут подслушать компьютеры «Эшелона», но у него и без того не было сомнений в том, что те, кому он интересен, уже знают о его присутствии в Чехии.
— Лэнг? — Голос Герт звучал так ясно, будто их разделяла стена, а не половина мира. — Мы уже устали от переездов. Я решила навестить дедушку Манфреда.
Дедушка, Герхард Фукс, в прошлом видный деятель правительства Восточной Германии, был тем самым человеком, ради спасения которого Лэнг, работая в Управлении, предпринял единственную в жизни вылазку на территорию советского блока. Лишь несколько человек сейчас знали о том, что Фукс живет в курортном городке Баден-Баден. Герт, также хорошо знавшая о существовании «Эшелона» и возможности подслушивания, естественно, не стала называть никаких имен и адресов.
— А нужно? Я только-только начал знакомиться со своим сыном.
Лэнг пожалел об этих словах, как только они сорвались с языка. Если уж кто и мог квалифицированно судить о том, грозила ли им опасность в Атланте, то в первую очередь она.
— Нашим сыном, — поправила его
На это он не мог ничего возразить:
— Дай мне поговорить с ним.
Манфред подробно рассказал отцу о своих развлечениях с Грампсом и о недавнем походе в блинный ресторан, который, похоже, показался ребенку настоящим раем. Лэнгу оставалось лишь восхищаться отвагой матери, решившейся взять трехлетнего малыша в заведение, где всякие разноцветные липкие сладкие подливки не только находятся в пределах досягаемости, но и стоят открытые. Когда мальчик прервал свой захватывающий монолог, чтобы набрать в грудь воздуху, Лэнг в очередной раз убедился в том, что его сын умен не по годам (подобные уверения других отцов всегда вызывали у него крайне скептическую реакцию). Впрочем, ему и в голову не могло прийти, что он может ошибаться.
Герт отобрала трубку у Манфреда, которому, похоже, хотелось поговорить еще:
— Мы как раз сидим за ленчем с дядей Фэнси.
Дядя Фэнси. Трехлетний малыш никак не мог справиться с сочетанием согласных в имени Фрэнсис, ну а священник со свойственным ему добродушием согласился с новым прозвищем.
— Дай его сюда.
— Но ведь он здесь, а ты далеко!
Тевтонский буквализм Герт и постоянные затруднения, которые она испытывала при пользовании английскими идиомами, составляли ее неотъемлемый недостаток, который иногда раздражал Лэнга, но чаще умилял.
— Дай мне поговорить с ним.
— О, мой любимый еретик! — громыхнул в трубке долетевший через эфир бас Фрэнсиса. — Как дела?
— Отлично, — ответил Лэнг. — Надеюсь скоро оказаться дома. Мне нужен ваш совет.
— Порадуйте меня, скажите, что, наподобие Павла, увидели свет по дороге в Дамаск. Veritas praevalebit [20] .
— Скорее, как Демосфен, хожу днем с фонарем в поисках хотя бы одного честного человека. Так что не торопитесь курить ладаном. Истина, которую я ищу, больше касается истории церкви, нежели религии… как мне кажется.
20
Истина восторжествует (лат.).
— Вы же знаете, я к вашим услугам в любое время… особенно если дело касается хорошего виски. — Голос опять сделался серьезным. — Я научился не задавать лишних вопросов, но Герт определенно считает, что ей и ребенку угрожает какая-то опасность.
Это было предложением объяснить, в чем дело. Но, согласившись это сделать, Лэнг мог подставить священника под удар тех самых людей, которые нанимают бритого и ему подобных типов. Так что Лэнг промолчал.
Но тот не понял намека:
— Вам может быть интересно, что меня пригласили в Рим на собор африканского и афроамериканского духовенства. Конечно, это чисто церковное мероприятие, но я подумал, что вам с Герт и Манфреду, конечно, было бы интересно поехать со мною. Тем более что вы хорошо знаете город…
— Благодарю вас, но в этот раз не получится. Герт собирается на несколько дней съездить к отцу.
— Замечательно! В таком случае вам ничего не мешает отправиться со мною. Думаю, она согласится доверить вас мне.