Секрет долголетия
Шрифт:
Через некоторое время неистощимый на выдумку Ротов снова разыграл Ильфа и Петрова. И они и Костя посадили на участке помидоры, к огорчению друзей, упрямо не желавшие краснеть. Однажды Ротов, любивший поспать подольше, не поленился вскочить в семь утра. Он быстренько выкрасил свои помидоры красной гуашью, после чего снова преспокойно заснул. Можно представить себе, как расстроились писатели, увидев покрасневшие ротовские помидоры…
С И. Ильфом и Е. Петровым Ротов был связан многолетней творческой дружбой. Он был первым иллюстратором «Двенадцати стульев» и «Золотого теленка». Вспоминаю азартную игру на волейбольной площадке в Клязьме, в которой активное
Как-то я заказал Ротову рисунок «В бане» для очередного номера «Крокодила». Ситуация заключалась в том, что неожиданно прекратили подачу воды, и целая толпа намыленных, полуодетых людей выбегает из бани на мороз.
Когда номер журнала вышел в свет, кто-то заметил, что среди сотни фигур этой сложной композиции человек пятнадцать очень уж знакомы… Оказалось, Костя ухитрился изобразить в числе посетителей бани всех основных работников редакции «Крокодила» во главе с редактором журнала Михаилом Захариевичем Мануильским. Никто в редакции своевременно не обратил на это внимания, и рисунок был сдан в таком виде в типографию. И только просматривая сигнальные экземпляры, мы обнаружили ротовский «фокус»…
Редактор страшно рассвирепел. Первый раз мы видели кричащего Мануильского; он требовал, чтобы номер был перепечатан. Впрочем, когда появился срочно вызванный Ротов, он успел успокоиться и мирно смеялся вместе со всеми.
— Дело в том, Михаил Захарьевич, что я уже рецидивист, — улыбался Ротов. — Когда редактором был еще Николай Иванович Смирнов, я его тоже нарисовал в одной карикатуре, напечатанной в «Крокодиле»…
Нельзя не вспомнить и о розыгрыше нашего друга, художника-сатирика Бориса Григорьевича Клинча, организованном по инициативе того же Кости Ротова во время нашего пребывания в санатории «Правда» в Сочи в тридцатых годах.
Б. Г. Клинч был вообще веселым и очень жизнерадостным человеком, ио чрезвычайно легко поддающимся панике. Зная эту его склонность, Костя уже днем во время прогулки начал с Клинчем разговор о скорпионах и предупредил его, что гулять в Сочи надо с осторожностью, поглядывая себе под ноги, так как, к сожалению, эти твари водятся не только в Средней Азии, но и на благословенном кавказском побережье. Клинч вооружился на всякий случай увесистой палкой и вместе с нами отправился вечером к морю. Ротов же пожертвовал прогулкой и под предлогом головной боли остался дома. Не успела за нами закрыться дверь, как он артистически вылепил из хлебного мякиша скорпиона. Закончив свою «скульптуру», он положил ее на кровать Клинча таким образом, что скорпион явственно выглядывал из-под подушки.
Во время прогулки мы как бы невзначай завели разговор о том, что были случал, когда скорпионы заползали даже в санатории…
Вернувшись вечером домой и зайдя в палату, Клинч включил свет и начал внимательно оглядывать комнату. Увидев на своей кровати скорпиона, как бы замершего от внезапного яркого света, Клинч вздрогнул. Лицо его исказилось, и, подняв свою дубину, он начал красться на цыпочках к кровати. Прицелившись дрожащими от волнения руками, он со всего размаха обрушил на «скорпиона» страшный удар, от которого искусное ротовское произведение, конечно, расшиблось в лепешку, а подушки попадали на пол.
Из коридора раздался взрыв неудержимого смеха всей компании, наблюдавшей этот
* * *
Эстафета массового многофигурного рисунка перешла позднее от Готова к Ивану Максимовичу Семенову — автору ряда таких запомнившихся, наверное, всем читателям рисунков, как «Спасайся, кто может, копиисты идут!», «Великое переселение народов», «Товарищ Матрешкин — враг семейственности», и многих-многих других.
Сатирическую закалку он получил в боевом коллективе художников «Комсомольской правды», где работали тогда будущие крокодильцы Б. Пророков, Л. Сойфертис, В. Васильев, Е. Евган, Н. Аввакумов, М. Мазрухо, и вскоре начал работать в «Крокодиле», став одним из ведущих художников журнала, его художественным редактором и членом редколлегии.
В характере И. Семенова — спокойная сосредоточенность. О том, как трудно вывести Ивана Максимовича из равновесия, свидетельствует случай, рассказанный им самим автору этих строк.
Художники «Комсомолки» работали все в одной большой комнате. Семенов уже заканчивал рисунок, «населенный» большим количеством персонажей, когда его позвали к телефону в соседнюю комнату. Друзьям пришло в голову разыграть Ваню. Пророков мгновенно вырезал из черной бумаги круг с подтеками, похожий на пятно разлившейся туши, и положил его на семеновский рисунок, в который уже был вложен большой труд. Рядом он поставил пустой пузырек. Когда вернувшийся Семенов увидел, что произошло, он совершенно невозмутимо подошел к шкафу, чтобы вырезать чистый кусок ватмана. Только обнаружив шутку, Семенов добродушно рассмеялся.
Но веселый карандаш Ивана Семенова может, когда нужно, и поработать с полезной отдачей.
В пятидесятых годах редакция «Крокодила» помещалась в доме рядом с бумажным складом издательства. Мостовая там была разрушена, и перед подъездом стояла огромная, непросыхающая, прямо-таки миргородская лужа. Человеку нетренированному попасть в редакцию было трудновато. Непременный активист в любых общественных делах, Семенов отправляется к председателю райисполкома. Тот обещает помочь, но, видимо, руки не доходят… Тогда Иван Максимович нарисовал карикатуру в «Крокодил». Как вы уже, наверное, догадываетесь, переулок заасфальтировали буквально на другой же день.
В 1947 году он ездил в командировку в город Касимов вместе с Варварой Карбовской. Тамошний наплавной мост через реку разрушился, и начались бесконечные препирательства, кто должен его ремонтировать — город или район. Короче говоря, пришлось Семенову и тут рисовать карикатуру в «Крокодил». И вскоре мост был восстановлен.
Оказывается, карикатурист может и мостовую заасфальтировать и мост соорудить!
* * *
Юлий Абрамович Ганф был в редакции одним из самых остроумных людей. Он острил быстро и легко, точно играя, но в такой же непринужденной манере придумывал и темы для карикатур, а занятие это (попробуйте-ка сами!) весьма сложное и многотрудное. Вот, например, один из придуманных им сюжетов карикатуры, помещенной в журнале: изменник родины генерал Петэн, прекративший сопротивление Гитлеру, говорит связанной Франции: «— Я уже слишком стар, чтобы вас любить, но предать еще могу».