Секрет Коко

Грин Ниам

— Да, меня, наверное, отправят в ссылку, если я попытаюсь такое учинить. На кол посадят, — закатывает она глаза.

— Может, стоит начать, скажем, с дня азиатской кухни, — предлагаю я. — Раз в неделю.

— Ха! Мой шеф-повар даже китайские рулетики не сделает! У меня нет ни единого шанса. А отец во всем с ним соглашается. Говорит, что мы должны «помнить о своих корнях». Иногда мне кажется, что я бьюсь головой о кирпичную стену. Кто тут вообще главный?

— Как знать, может, в словах твоего отца есть резон, — пожимаю плечами я. — Местным

ведь нравится.

— Мне кажется, им было бы интересно попробовать что-нибудь новенькое, — возражает она. — Сначала все были против того, что я делаю, но сейчас всем пришлись по душе мои нововведения.

— Полегче, Тонто! Я всего лишь пытаюсь тебе помочь, — успокаивающе говорю я.

— Прости, Коко, я сегодня сама не своя, — тяжело вздыхает она. — Ведь с Марком мы тоже успели поругаться.

Я едва заметно вздрагиваю, когда она вспоминает о Марке. Я ведь собиралась поговорить с ним после того, как увидела на улице вместе с Шоном О’Мелли, но из-за истории с сумочкой Тэтти и ее письмом совсем об этом позабыла.

— Что случилось? — спрашиваю я.

— Он каждый день опаздывал к ужину на этой неделе и в учебе сильно отстал. Не знаю, что с ним делать.

— Как думаешь, в чем же дело? — Я почти боюсь того, что она может ответить. Я чувствую себя просто ужасно из-за того, что так и не выкроила время, чтобы поговорить с Марком, а вдруг за эти дни произошло что-то ужасное! Может, мне стоит рассказать Кэт о том, что я видела? Но в таком отвратительном настроении она моментально взбеленится. Я только ухудшу его и без того тяжелое положение, а вполне возможно, что на самом деле вообще нет никаких поводов для беспокойства. Марк мог столкнуться с Шоном на улице совершенно случайно, и эта встреча не имеет никакого отношения к его дурному поведению. Сначала нужно хорошенько все разузнать, а потом уже рассказывать об этом Кэт.

— Я тут почитала кое-что, так вот оказывается, что такое его поведение — это попытка отстраниться от меня.

— Отстраниться от тебя? Звучит странно.

— Да, странно, но в этом есть смысл, как мне кажется. Он ведь уже почти взрослый. Вполне естественно, что он хочет выбраться из-под материнской юбки, бунтует и пытается найти себя. Во всяком случае, так пишут в книгах.

Мне очень хочется сказать ей, что вся эта психология — дерьмо собачье, но я чувствую, что не имею на это права. У меня ведь нет собственных детей: кто я такая, чтобы давать ей советы?

— Что ж, — соглашаюсь я, — думаю, специалистам в этой области лучше знать. Уверена, ты во всем разберешься.

— А я вот сильно в этом сомневаюсь. Он будто бы решил для себя, что будет ненавидеть меня до конца своих дней, как будто повернул какой-то выключатель, нажал кнопку «начни презирать свою мать».

— Даже если так, думаю, скоро он повернет этот выключатель обратно. Все подростки через это проходят — такой уж сложный возраст.

— А что, если он застрянет в нем навсегда, Коко? — в отчаянии шепчет она.

— Я понимаю, ты не можешь спокойно

на это смотреть, — утешаю я подругу. — Но он совершенно точно перерастет этот этап своей жизни, и твои тревоги уйдут. А потом вы еще будете вспоминать это время и смеяться над его безумствами.

— Как же я надеюсь, что ты права, — угрюмо отвечает она.

— Я всегда права, — улыбаюсь я ей.

На пороге задней комнаты появляется Люсинда:

— О, Кэт, не знала, что ты здесь!

— Здравствуйте, Люсинда, простите, что увела у вас учителя! — приветливо отвечает ей Кэт, напуская на себя беззаботный вид.

Люсинда смеется:

— Что ты — это я прошу прощения, что вам помешала. Просто заглянула узнать насчет ручек для комода. Коко, ты нашла их?

— Да, вот они, — протягиваю я ей обещанное. — Я вернусь через пару минут — передай, пожалуйста, остальным, что я о вас не забыла.

— Отдыхай, Коко, а я присмотрю за этой компашкой, чтобы все вели себя пристойно! — Она снова исчезает в нашей импровизированной мастерской, спеша вернуться к работе над своим комодом.

Я поворачиваюсь к Кэт:

— Постарайся не беспокоиться так сильно о Марке. Потом мы со смехом будем вспоминать этот период в его жизни, я тебе точно говорю.

— Думаешь?

— Ну конечно же! Я уже представляю вечеринку в честь его совершеннолетия. Произнесу на ней идиотскую речь о его подростковых похождениях. К тому времени он уже наверняка заведет себе подружку — так что я опозорю его по полной!

— Если честно, Дэвид думает, что у сына уже есть девушка и это все из-за нее, — говорит Кэт.

В голове у меня как будто загорается лампочка. Эта гипотеза полностью объясняет его поведение! Может, с Шоном они просто парой слов перекинулись.

— Послушай, а ведь и правда. Перепады в его настроении вполне могут быть связаны с проблемами с девушкой.

— Может быть. Но мы ничего не знаем наверняка, ведь я и слова из него вытянуть не могу. Он всегда односложно отвечает. Как же меня это бесит!

— Что? То, что у него, возможно, есть девушка?

— Угу, — кивает она. — Если он с кем-то встречается, значит, и сексом занимается!

— Да нет, он еще слишком молод для этого!

— Коко, ему пятнадцать.

— Господи.

— Ага, господи… — печально отвечает она. — Я сама себе кажусь еще совсем ребенком, куда мне справляться с такими проблемами.

Мы обе тихонько смеемся.

— Боже мой, — успокаивается в конце концов Кэт, — и чего мы смеемся, это же серьезные вещи!

— Не бойся, — прошу я ее. — С Марком все будет в порядке. Он умный, уверена, он сделает правильный выбор.

— Как я?

Понимаю, она вспоминает, как сама забеременела еще подростком. Несмотря на все, чего она сумела добиться, она никак не может забыть кошмар, через который ей пришлось пройти в то сложное время. Эти трудности сделали из нее настоящую личность, точно так же, как на меня повлияла смерть мамы и все, что случилось после.