Секрет моей души
Шрифт:
— А тебе не все равно, кто нас застанет?
— Да, мне не все равно.
Да. Клеа сказала это слово во время их свадьбы в Лас-Вегасе: она поклялась любить его — только его! — до конца жизни.
Брэнд приблизил свое лицо к ее лицу:
— Мне не нужен разговор по душам, который ты считаешь таким важным. Но я хочу знать, почему ты предала меня, предала наши клятвы?
Клеа вздернула подбородок:
— Предала? Слишком сильно сказано.
— Это именно то, что ты сделала. Скажи почему.
— Я сделала это ради человека, которого люблю.
— Ради
Она кивнула, ее взгляд внезапно стал настороженным.
— Конечно.
Брэнд был потрясен, услышав подтверждение своим догадкам. Клеа предала его самым худшим способом, который только возможен, — влюбилась в другого мужчину. Гнев, уступивший место страху, снова заструился словно стихийный огонь по его венам, ярость становилась все сильнее… Брэнд почувствовал, что вот-вот взорвется. Он изо всех сил старался взять себя в руки… и победил.
Брэнд улыбнулся ей непринужденной, несерьезной улыбкой, которая отобрала у него почти все силы.
— И кто же этот счастливчик?
— Ты хочешь сказать, что не догадался?
Он пожал плечами, а потом солгал сквозь зубы:
— Честно говоря, я не так уж много думал об этом…
— О… — Клеа посмотрела на его руку, держащую ее плечо. — Отпусти!
Брэнд мгновенно выпустил Клеа, отошел и прислонился к дверному косяку, скрестив руки на груди с напускным безразличием.
— Я удивлена, что ты еще не догадался, — сказала она, откидывая волосы назад.
Ему мучительно хотелось схватить ее и заключить в объятия. Эта новая, более дерзкая Клеа возбуждала его так, как никакая другая женщина.
— Так удиви и меня, — сказал Брэнд с вызовом.
Она пристально посмотрела на него, и он мгновенно испытал непреодолимое желание поцеловать ее поджатые губы. Но Брэнд тут же вспомнил картину, представшую перед его глазами, когда вчера он вошел в музей.
Клеа, его прекрасная Клеа, стоящая рядом с Холл-Льюисом, ее рука опиралась на его локоть, а он так смотрел на нее…
Горечь, острая и едкая, подступила к горлу.
— Мне не надо гадать. — Черт возьми, когда Брэнд только дотронулся до ее увеличившегося живота, он уже знал, чей там ребенок… — Это ребенок Гарри Холл-Льюиса.
Клеа дважды моргнула:
— Ты всегда был довольно сообразителен, Брэнд. Мне следовало знать, что ты догадаешься. Со временем.
Вывод Брэнда, что отцом ее ребенка был Гарри, вызвал у Клеа приступ тошноты.
Она посмотрела на мужчину с непроницаемым лицом, который стоял со скрещенными руками, прислонившись к дверному косяку. Он совсем не был похож на человека, за которого она вышла замуж. Длинные темные волны волос были безжалостно обрезаны, открывая глубоко посаженные глаза цвета океана. Его губы, которые всегда были пухлыми и страстными, вдруг сжались.
Неприятные ощущения в животе — последнее, что было нужно Клеа.
Она должна выбраться отсюда!
Клеа пронеслась мимо Брэнда и вышла из кабинета, пересекла приемную и направилась в дамскую комнату, где заперла за собой дверь. На этот раз она не смогла по достоинству оценить прекрасное антикварное зеркало над раковиной из темного гранита и медные канделябры ручной работы, висящие на стенах. Вместо этого она включила кран и позволила холодной воде литься по ее запястьям.
Блеск золота под струей воды, стекающей по пальцам, заставил ее задуматься. Медленно Клеа выключила кран. Секунду спустя кольца уже не было на ее пальце. Наклонив голову, она уставилась на переплетение красного, белого и желтого золота, лежащее на ладони правой руки.
В день их свадьбы Брэнд сказал ей, что красный символизирует его страсть, белый — ее, невесту, а желтый означал детей, которые у них будут…
Клеа всегда мечтала о семье.
Свободной рукой она дотронулась до живота, утешаясь присутствием жизни, растущей там. У нее будет ребенок, которого они хотели, но не будет семьи…
Но Клеа ни о чем не жалела.
Решение завести ребенка заполнило мрачную пустоту в те дни, когда она была вынуждена признать: Брэнд действительно мертв…
Память о том разговоре в день свадьбы стала спасением, которое дало ей возможность взглянуть в будущее. Теперь она не будет одинока…
Вот вам и намерение поговорить с Брэндом о ребенке! Все оказалось невозможным… Он слишком сильно изменился.
Положив обручальное кольцо на холодную гранитную плиту, Клеа взяла бумажное полотенце и вытерла влажные руки, после чего бросила полотенце в корзину. Затем критически взглянула на свое отражение в зеркале.
На нее смотрела пара зеленых глаз на лице, обрамленном буйными темными локонами. Ничего в ней не изменилось. Она выглядит так же, как и вчера… месяц назад… год назад…
Определенно не было похоже, что она уже на девятнадцатой неделе беременности.
«Возможно, немного похудела, — признала Клеа, — и не было этой грусти во взгляде четыре года назад».
Однако Брэнд изменился. Он был словно на другой планете.
Он больше ей не доверял. Больше не любил. Он считал: она предала его и переспала с Гарри. Если бы она… Клеа быстро себя осадила.
Нет! Она не попадется в ловушку самобичевания. Дело не в ней или в ее беременности.
Четыре года назад по каким-то своим причинам Брэнд решил поехать в Афины без нее, а затем отправился в Багдад, не сообщив ей, в компании женщины, с которой его когда-то связывали близкие отношения.
Именно его поведение не соответствовало поведению человека, преданного браку. Пора было признать, что их брак начал рушиться задолго до исчезновения Брэнда — их союз так и не стал неприступной крепостью, построенной на фундаменте любви и доверия, как она считала.
— Ты же не заставляла его уезжать, — сказала она своему отражению. — Так что даже не смей винить себя!
Клеа посмотрела на кольцо.
Пока Брэнд не расскажет, что случилось, почему он бросил все, что было между ними, она не наденет это кольцо!