Секрет моей души
Шрифт:
Его бесчувственность заставила ее плечи напрячься.
— Я не уверена в этом.
— Ты видела фотографии молодой красивой женщины, которая не могла от него оторваться, постоянно была с ним. — Ее отец фыркнул от отвращения. — Какие еще тебе нужны доказательства? Обманывай себя сколько хочешь, но рано или поздно тебе придется взглянуть правде в глаза.
Острая боль, которая могла быть только ревностью, пронзила Клеа.
— Папа, эти же самые детективы сказали: Брэнд погиб в автокатастрофе, а местные жители подтвердили,
Правда, сейчас Брэнд сам заставил ее сомневаться…
— Девочка моя… — Ее отец неловко положил свою ладонь на руку дочери. — Мне так жаль… Тебе приходится заново переживать эти страдания.
Она смахнула слезы в уголках глаз и шмыгнула:
— Это слезы счастья — Брэнд жив.
Но после разговора с Брэндом она подозревала: впереди их ожидает нелегкий путь.
— Что твоя мать делала в музее?
Голова Клеа шла кругом.
— А разве она была там? Я ее не видела.
— Ты ее не приглашала?
— Нет! Я бы никогда не сделала это, не обсудив с тобой.
Жесткая линия рта Доналда слегка смягчилась.
— Хорошо. Я попросил ее уйти.
Клеа поежилась. Остается надеяться: завтра все будет по-другому. У Брэнда будет возможность отойти от шока. Они поговорят. Она объяснит, почему ребенок для нее так важен.
И он поймет.
Клеа смотрела невидящим взором в ярко освещенную ночь. Впервые у нее промелькнула мысль: «А может, и не поймет…»
Глава 4
Следующим утром Брэнд направлялся к Музею античного искусства, кипя от злости. Он поднялся по лестнице, шагая через две ступеньки. Стеклянные двери, охраняющие крыло, где располагалась администрация, открылись перед ним.
В приемной никого не было. Так что Брэнд продолжил идти по коридору, пока сквозь стеклянную стену кабинета Клеа не увидел ее саму. Она разговаривала по телефону, что-то рисуя в блокноте. Ее алые, как ягодки, губы произносили слова, которые он не слышал.
Подозрение, болезненное и неприятное, промелькнуло в его голове.
Она разговаривает со своим любовником? Отцом ее еще не рожденного ребенка?
Брэнд вгляделся внимательнее. Несмотря на соблазнительный цвет губ, он заметил отсутствие каких-либо кокетливых жестов и немного расслабился.
Значит, не с любовником…
Он открыл дверь. В тот же момент Клеа перевела взгляд на него, и в воздухе повисло напряжение.
— Мне надо идти, — пробормотала она в трубку. — Поговорим позже, милая.
Подруга. Ни одна женщина не назовет так своего любовника. Его недоверие исчезло, и он неторопливо начал рассматривать новый кабинет жены. Прошлой ночью Брэнд был слишком занят, чтобы заметить стену с книжными полками. Под полками на ковре были разбросаны открытые книги, что означало, что Клеа в спешке искала какую-то информацию. Было приятно осознавать: ее любознательная, импульсивная сторона характера никуда не делась.
Брэнд пересек комнату, пройдя мимо кресла к огромному окну. Он посмотрел вниз на внутренний двор, полный статуй. Посетители выходили из кофеен во дворик, некоторые усаживались на каменные скамейки, расположенные вдоль мощеных дорожек среди бронзовых богов и богинь.
— Очень мило, — выдавил он комплимент.
— Спасибо. Я здесь уже три года и до сих пор ценю это.
Три года. Значит, продвижение по службе не такое уж новое. Да, значительную часть ее жизни он пропустил…
…Примерно три года назад его похитители забеспокоились. Автомобили приехали в лагерь глубокой ночью. Все собрались толпой что-то обсудить. Он слышал споры, голос Акама перекрывал все остальные. Несколько ночей спустя его разбудили и затолкали в машину на заднее сиденье, с конвоирами по обеим сторонам. Акам, как лидер группы, сел рядом с водителем с автоматом на коленях.
По дороге они не проезжали ни одного контрольно-пропускного пункта, ни одного блокпоста. Новый лагерь располагался дальше в пустыне, ближайший населенный пункт был в часе езды.
В последующие дни настроение Акама менялось все чаще, и Брэнд сделал вывод: любая надежда на побег или спасение становилась слабее. После этого они постоянно переезжали, но в этом было одно преимущество — его запирали только на ночь, когда другие спали. Днем ему было разрешено свободно перемещаться по лагерю. Это помогло Брэнду не потерять рассудок…
— Но я уверена, ты пришел не видом наслаждаться. Что ты здесь делаешь, Брэнд? — Голос Клеа прервал неприятные воспоминания о жаре, пыли и грязи.
Резко развернувшись, Брэнд сунул руки в карманы джинсов. Клеа встала, и он, прищурившись, смотрел, как она обошла стол.
— Я зашел в свою фирму — или туда, что когда-то было моей фирмой, — сегодня утром. — Брэнд сжал кулаки в карманах. — В офисе, который раньше был моим, теперь размещаются бухгалтеры. Где мой личный секретарь? Где мои сотрудники? — задавал он вопросы ровным тоном.
Клеа стояла неподвижно.
— Мне жаль, Брэнд. Мне пришлось распустить персонал. Фирма не могла работать без… тебя.
«Моя вероломная жена решила стереть все мои следы», — предположил Брэнд.
Глубоко внутри его вспыхнул гнев, прикрывая страх, овладевший им прошлой ночью. По крайней мере, гнев он мог контролировать. Чего он не мог себе позволить, так это показать свою слабость. У него были годы практики, чтобы научиться скрывать эмоции.
Брэнд сделал медленный вдох и неторопливо осмотрел Клеа. Приталенное платье облегало ее грудь, черный лиф поднимался и опускался с каждым ее вдохом. Он мог поклясться, что дыхание Клеа участилось, когда он взглянул на нее.