Секрет моей души
Шрифт:
Глава 5
Вернувшись в кабинет, Клеа не застала там Брэнда. Ей потребовалось всего несколько минут, чтобы позвонить в банк и договориться о встрече с менеджером на следующий день.
Но как связаться с Брэндом и сообщить ему?
Клеа положила трубку и быстро встала. Если ей удастся выловить его прежде, чем он покинет здание…
Она нашла Брэнда в просторной западной галерее, где он рассматривал самое ценное приобретение, сделанное музеем за последние годы.
Летнее солнце,
Внимание Брэнда было сосредоточено на алебастровом сосуде, находящемся в стеклянной витрине, оснащенной ультрасовременной охранной системой. И хотя Брэнд стоял к ней спиной, Клеа знала: на его лице отражается такое же восхищение, которое почувствовала она, впервые увидев этот артефакт.
Брэнд стоял неподвижно, и Клеа засомневалась. Неужели Брэнд не знает, на что смотрит?
Она прогнала минутное сомнение. Конечно, знает, это же Брэнд Ноубл, один из мировых экспертов по древним артефактам! По крайней мере, он был им до того, как исчез…
— Что думаешь? — Клеа встала рядом с ним. — Период Урука. Почти три тысячи пятьсот лет. Разве он не восхитителен?
— В Национальном музее Ирака был один очень похожий сосуд — я видел его однажды.
— Я тоже об этом слышала. Сосуд Инанны, — сказала Клеа с ноткой благоговения в голосе. — Но, в отличие от нашего сокровища, тот сосуд в прекрасном состоянии. Этот же был значительно поврежден. На реставрацию ушло целое состояние, поверь мне. Стоило того, как думаешь?
Все еще внимательно глядя на сосуд, Брэнд сказал:
— Когда я смотрю на этот сосуд, не могу удержаться от мысли о краже сосуда Варка — совершенно другого сосуда, не имеющего ничего общего с этим. Тот украли из музея Ирака во время разграбления Багдада.
— Я знаю, — сказала Клеа с оттенком раздражения в голосе.
— Конечно, у истории с сосудом Варка благополучный конец. Я находился на службе в войсках, размещенных в Багдаде, когда сосуд вернули — через два месяца после кражи.
— Ты никогда не рассказывал мне об этом.
— Он был отдан под надзор солдат. — Голос Брэнда звучал ровно, даже сухо. — Тысячелетний сосуд Варка был разбит на четырнадцать фрагментов во время кражи. Чрезмерная цена чьей-то жадности.
Клеа ощетинилась.
— Так почему наш сосуд, — она указала на витрину, — напомнил тебе о том случае?
Клеа не могла поверить, что этот разговор направляется к тому, о чем она смутно догадывалась.
— Хочешь, чтобы я разъяснил?
Она не позволит ему вывести ее из себя! Сладким голосом, которым она обычно разговаривала с посетителями музея и состоятельными особами, у которых выпрашивала деньги на музей, Клеа сказала:
— Хотя основание этого сосуда и разбито, как у сосуда Варка, меня возмущает твой намек, будто это произошло в результате кражи из музея Ирака. Это не сосуд Инанны, который ты там видел. У нашего сосуда безупречное происхождение. Я думаю, он был поврежден несколько лет назад, когда его проверяли для страховых целей.
— А почему его не реставрировали? — В голосе Брэнда звучало недоверие.
— Мне тоже это показалось странным, — признала Клеа. — Но коллекционер уже довольно стар, он посчитал содержание этого артефакта слишком затратным. Мы реставрировали его почти сразу после приобретения. Это было не первое повреждение. Много веков назад сосуд, должно быть, упал, потому что был починен древними мастерами. Видишь? — Клеа указала на следы склеивания фрагментов сосуда.
Брэнд оторвался от артефакта и внимательно на нее посмотрел:
— Я действительно вижу. А еще подозреваю: эта вещь была украдена и продана на черном рынке коллекционеру, который держал его за хорошо охраняемыми дверьми.
Негодуя от намека на то, что она — или Алан Дейли, престарелый куратор музея, — одобрили бы артефакты с черного рынка, Клеа назвала имя продавца, очень уважаемого частного коллекционера.
— И он приобрел его еще в шестидесятые, так что это не может быть тем сосудом, который ты видел.
Брэнд поднял темную бровь:
— И коллекционер добровольно расстался с тем, что, должно быть, было венцом его коллекции?
Брэнду обязательно нужно доказывать, что здесь замешано мошенничество? Или он просто пытался вывести ее из себя?
Тем же сладким голосом Клеа ответила:
— Он старый друг отца. У него нет детей, а его наследники не интересуются древним искусством. Нам очень повезло, что мы смогли приобрести некоторые части его коллекции.
Брэнд был явно удивлен:
— А есть что-то еще?
— О да! — Клеа распирало от гордости. — Но они все еще регистрируются — Алан проверяет происхождение каждого предмета. Но то, что наш коллекционер сделал большинство своих приобретений до семидесятых годов, облегчило задачу. Некоторое время они не войдут в экспозицию — реставрация занимает много времени. Но мы покажем один из наиболее впечатляющих экспонатов на Фестивале Музейной мили.
Солнечный свет, играющий на лице Брэнда, не смог смягчить его напряженное выражение.
Неужели он действительно сомневается в профессиональной чести музея? В Клеа начало закипать настоящее раздражение.
— И просто чтобы убедить тебя, скажу: Алан связался с музеем в Багдаде и удостоверился — сосуд Инанны не был украден. Его нет в списках пропавших артефактов.
Брэнд повернулся, и их глаза встретились.
— Я бы сделал то же самое. Но это не подтверждает, будто его не могли украсть. Возможно, пропажу еще не зафиксировали.
Под взглядом его синих, как океан, глаз дальнейшие слова застыли на ее губах.