Шрифт:
«Грезы любви» Барбары Картленд
Барбара Картленд была необычайно плодовитой писательницей — автором бесчисленных бестселлеров. В общей сложности она написала 723 книги, совокупный тираж которых составил более миллиарда экземпляров. Ее книги переведены на 36 языков народов мира.
Кроме романов ее перу принадлежат несколько биографий исторических личностей, шесть автобиографий, ряд театральных пьес, книги, которые содержат советы, относящиеся к жизненным ситуациям, любви, витаминам и кулинарии. Она была также политическим обозревателем на радио и телевидении.
Первую
Она часто попадала в Книгу рекордов Гиннесса, создавая за год больше книг, чем кто-либо из ее современников. Когда однажды издатели попросили ее писать больше романов, она увеличила их число с десяти до двадцати, а то и более в год. Ей тогда было семьдесят семь лет.
Барбара Картленд творила в таком темпе в течение последующих двадцати лет. Последнюю книгу она написала, когда ей было девяносто семь. В конце концов издатели перестали поспевать за ее феноменальной производительностью, и после смерти писательницы осталось сто шестьдесят неизданных книг.
Барбара Картленд стала легендой еще при жизни, и миллионы поклонников во всем мире продолжают зачитываться ее чудесными романами.
Моральная чистота и высокие душевные качества героинь этих романов, доблесть и красота мужчин и прежде всего непоколебимая вера писательницы в силу любви — вот за что любят Барбару Картленд ее читатели.
Глава первая
1864
Вороны все кружили и кружили в бледном зимнем небе, а на земле, сгрудившись вокруг могилы, стояли люди. В их сердцах был такой же холод, как и в воздухе вокруг.
«Что мы будем без него делать? Как будем справляться?»
Человек, которого предавали земле, был их приходским священником и в каком-то смысле отцом. В крошечном, оторванном от мира поселке Фардейле о них больше некому было позаботиться; и сейчас они вспоминали, что преподобный Колуэлл увещевал, хвалил, сурово критиковал, но защищал и любил их.
Теперь он умер, так и не оправившись от простуды, которую подхватил в морозную снежную ночь, навещая заболевшего прихожанина.
В какой-то момент он вроде бы пошел на поправку, но потом опять слег. В конце концов простуда переросла в воспаление легких, которое медленно свело священника в могилу.
Все жители поселка переживали утрату, но никому не было так тяжело, как убитой горем девушке, которая неотрывно смотрела на разверстую могилу и закрыла глаза, когда первые комья земли ударились о крышку гроба. Это была Рена Колуэлл, дочь покойного.
Стоявшая рядом юная девушка с покрытой шалью головой стиснула ладонь Рены, желая ее утешить. У нее были загрубевшие от работы руки служанки, выполнявшей всю работу по хозяйству.
— Пойдемте, мисс, — позвала она дочь покойного.
— Еще пару минут, Элли. Я хочу поговорить с викарием, совершавшим отпевание. Ты не могла бы пойти в пасторат, чтобы поставить чайник и сделать несколько бутербродов? Вероятно, он захочет выпить с нами чаю перед отъездом.
Но, когда Рена подошла к надменному молодому человеку, который прибыл из дальнего прихода, чтобы совершить погребальную службу, тот бесцеремонно объявил о своем желании поскорее уехать. Он отдавал предпочтение жизни в городе, и этот захолустный поселок наводил на него тоску.
— Вы не слышали, кто может сменить папу? — спросила Рена.
— Что же, место не самое удачное, но всегда найдутся поденщики, потерявшие надежду на что-либо лучшее.
Девушка поджала губы, услышав это косвенное оскорбление в адрес покойного отца, однако викарий продолжал как ни в чем не бывало:
— Так что следует полагать, кто-то появится со дня на день. Жаль, что в том огромном доме, мимо которого я проезжал по пути сюда, никто не живет. Присутствие богатого человека всегда придает месту изысканности, не говоря уже о рабочих местах.
— Последний граф Лэнсдейл умер десять лет назад, — сказала Рена. — Никому не известно имя наследника и факт самого его существования. Возможно, род прервался. Мыза с тех пор стоит пустой.
— В таком случае плохо дело. Что же, мне пора. Меня ждет ужин в отеле.
Рена побрела домой одна. На сердце у нее было тяжело. В кухне она увидела Элли — единственную служанку, которую мог себе позволить приходской священник. Та готовила чай.
Молодые женщины устроились на кухне. Зимний день догорал.
— Он так и не оправился после смерти вашей мамы, — сказала Элли.
— Это правда, — вздохнула Рена. — Год назад она была еще жива. А потом заболела, слегла и умерла, и в папе что-то умерло. Он всегда был очень добрым и нежным отцом; у меня ощущение, что там он счастливее.
— Что вы будете делать, мисс?
Рена горько усмехнулась.
— Не знаю. Викарий не преминул напомнить, что мне скоро придется выехать из этого дома. Я, конечно, рада — поселку нужен священник. Но мне некуда пойти.
— Вы могли бы стать учительницей, мисс. Вы так много знаете.
— Да, я много читаю, но, боюсь, мне не хватит образования, чтобы работать учительницей или гувернанткой. Я, конечно, могла бы заниматься с детьми, но в округе нет никого, кто бы мог меня нанять. А еще мне хорошо удается управлять домашним хозяйством.
Элли тихо вскрикнула.
— Вы не можете быть экономкой, мисс! Что бы сказала ваша матушка?
— Мама бы не одобрила, — согласилась Рена. — Ее родители были «джентри» {1} и сочли брак со священником унижением их достоинства. Для них стало глубоким потрясением то, что мама влюбилась в папу… Однако нужно как-то зарабатывать на жизнь, и я с радостью приму любое пристойное предложение работы, пока не пришлось съезжать отсюда.
1
Нетитулованное мелкопоместное дворянство. (Здесь и далее примеч. пер.)