Секрет Пегаса
Шрифт:
Лэнг потянулся, борясь со сном, и заметил:
— Получается, что парню повезло. Он нашел зарытый клад, или же в алтаре кроме пергаментов оказалась куча выигрышных лотерейных билетов. Но какое отношение эта история имеет к тамплиерам?
— Как же мало у вас веры! — Френсис за океаном хрипло рассмеялся. — Мой рассказ еще не закончен. В шестидесятых, то есть девятьсот шестидесятых годах, кто-то издал книгу, в которой предположил, что Соньер нашел сокровища, принадлежащие тамплиерам. Они ведь обосновались как раз в той части Лангедока, и замок, который описывает Пьетро, — одно из их владений. Соньер, по всей вероятности, отыскал часть огромных богатств, которые эти давно умершие белые парни припрятали, когда им пришлось поспешно бежать оттуда.
— Богатства? Сокровища? — переспросил Лэнг. — Прежде, до того как мне довелось прочитать работу этого бедняги из Оксфорда, я всегда думал, что тамплиеры — монашеский орден. Его члены придерживались обетов насчет бедности, целомудрия и прочих неприятных ограничений.
— Так и было — по крайней мере сначала. Они отправились в Святую землю, чтобы защищать паломников от мусульман, участвовали в Крестовых походах и много еще чем занимались. Орден был основан, если не ошибаюсь, в начале двенадцатого века. Как и все остальные монахи, тамплиеры давали обет бедности. Но за следующие двести лет все изменилось. Орден нажил большие богатства, вернее, многие его члены. Но никто в действительности не знает, откуда и каким образом они взялись. Европейские короли не могли не заметить, что у воинствующих монахов имелись замки, земли и даже собственные корабли. К тому времени, когда пал последний христианский оплот в Палестине и тамплиеры вернулись в Европу, они представляли собой нечто вроде самостоятельной нации. Многие правители, в частности Филипп Французский и папа римский, завидовали их богатствам и побаивались их. В тысяча триста седьмом году Филипп приказал своим чиновникам захватить замки тамплиеров, находившиеся во Франции, а рыцарей арестовать. Папа Климент V отлично понимал, с какой стороны у бутерброда масло. Филипп был самым могущественным из европейских монархов, и Климент постарался успеть перейти на нужную сторону. Потому он и выпустил особую буллу, в которой обвинял тамплиеров во множестве выдуманных преступлений. Нетрудно догадаться, что большинство прочих королей и императоров последовали этому примеру и наложили лапу на владения ордена. Множество братьев посадили в тюрьмы и жестоко пытали, пока те не признались во всем, что им приписывали, начиная от содомии и кончая богоотступничеством. В итоге арестованных сожгли на кострах, по крайней мере во Франции. Эдуард Английский и Генрих, император Священной Римской империи, насколько известно, не подвергали тамплиеров пыткам, но и владения ордена в этих странах были не столь богаты, как во Франции. Однако очень многие братья успели скрыться незадолго до того, как Филипп начал борьбу против ордена. По-видимому, их заблаговременно предупредили. Ни флот тамплиеров, ни большую часть несметных сокровищ, которыми они владели, так и не удалось найти.
Лэнг на мгновение задумался.
— Кто-то предполагает, что они оставили свои сокровища в Лангедоке?
— Над этой загадкой ломают головы многие люди по всему миру. Некоторые считают, что беглые тамплиеры перевезли богатства в Шотландию. Короля Роберта Брюса к тому времени отлучили от Церкви, и он был не в лучших отношениях с Климентом. Другие — что они вместе с сокровищами отправились на какой-нибудь остров близ нынешней Новой Шотландии. Кое-кто не верит, что эти сокровища вообще су-ществовали, и считает, что все богатство тамплиеров составляли их замки и земли.
— Ну а вы как думаете?
Френсис вздохнул в трубку и ответил:
— У меня на этот счет нет никакого мнения. Для меня тамплиеры — это интересный исторический факт, но не более того. Что касается их сокровищ… Думаю, вы могли бы лучше вложить деньги и интереснее провести время, если бы купили карту пролива Лонг-Айленд с местами предполагаемого расположения клада капитана Кидда.
— Капитан Кидд хотя бы давно уже не убивает людей.
— Да и тамплиеры не убивают, потому что они тоже давно умерли, хотя масоны и розенкрейцеры уверяют, что имеют какое-то отношение к этому ордену. У тех и у других есть тайны, которые члены организаций могут хранить ценой чужих и своих жизней.
Лэнг насмешливо фыркнул:
— Совершенно не похоже, чтобы я имел дело с теми парнями, которые демонстративно ходят в канотье, или с психами, сбежавшими из лечебницы. Мне почему-то никогда не доводилось слышать о том, чтобы в каком угодно масонском храме кому-нибудь перерезали горло. Нет, в этом «Пегасе» народ посерьезнее. У них есть что-то такое, ради чего они готовы убивать, лишь бы кто-то еще не подобрался к их добру. Готов поспорить, что это как-то связано с деньгами из Ватикана. Дело может каким-то боком касаться того места, где этот французский священник… Как вы его назвали?
— Соньер.
— Где Соньеру достался лотерейный билет.
— Возможно, — согласился Френсис. — Но при чем здесь тогда картина, пастухи? Ведь Аркадия находится в Греции, а не во Франции. — Он немного помолчал и добавил: — Впрочем, Аркадия — это еще и поэтический образ, символ места, исполненного пасторальной красоты и мира. Смысл картины может быть не географическим, а метафорическим.
По опыту работы в разведке Лэнг знал, что все кусочки головоломки удается сложить лишь героям литературных произведений. Почти всегда обнаруживается информация, не имеющая отношения к делу, связанная с другим или вообще бесполезная. Но здесь? Как ни крути, Пуссен пробил серьезную брешь в ограде, которую «Пегас» воздвиг вокруг своей тайны.
— Все возможно, — согласился он. — Но и писания тамплиера Пьетро, и то, что вы сейчас говорите… все указывает на Лангедок. Не могу сообразить, при чем тут картина, но какая-то связь обязательно должна быть. Сами подумайте, зачем «Пегасу» убивать направо и налево, если не ради того, чтобы не дать никому разобраться, какая чертовщина там скрыта.
— Да, но какая? — Френсис хмыкнул.
— Я подумал, что, возможно, тут есть что-то общее с ересью гностиков, с их рассуждениями насчет того, что Иосиф Аримафейский — брат Иисуса, а Мария Магдалина — Его жена…
— Тут возникают сразу два вопроса, — ответил Френсис. — Во-первых, в Евангелиях, по крайней мере в тех, которые Церковь признает каноническими, ни слова не говорится о братьях и сестрах Иисуса. Но в библейские времена у евреев, как правило, были большие семьи, так что очень маловероятно, что Он не имел родных братьев. Насчет того, была ли у Него жена, многие тоже постоянно рассуждали. Еврейский закон требовал, чтобы молодые мужчины, особенно раввины — а ведь Иисус, вероятно, был таковым, — непременно имели жен. Некоторые ученые предполагали, что свадьба в Кане, та самая, на которой Он превратил воду в вино, была Его собственной. Что касается возможных родственников и жены, то с ними возникает одна очень неприятная проблема, которую Церковь все время всячески обходила: вопросы о прямых и косвенных потомках. Профессор Вольффе, переводивший записки тамплиера, совершенно правильно говорит о династии Меровингов, правившей территорией современной Франции века через два после гибели Римской империи. Они утверждали, что являются потомками Христа. Представляете, какую головную боль это должно было вызывать у тогдашних пап римских? Гностиками называли сторонников еретического направления, считавшего, что Бог создал Христа смертным. Мол, после Его гибели на кресте в Небеса вознесся только дух, а не тело. Это вопреки древнееврейскому пророчеству о мессии. Ни физического воскресения из мертвых, ни мессии. Особым постановлением Никейского собора учение гностиков было объявлено ересью. Вместе с ним запретили и целый ряд Евангелий, на которые опирались сектанты.
Лэнг кивал словам священника, доносившимся через океан, и пытался перебороть наваливавшийся сон, который мешал ему понимать услышанное. Все же рот его сам собой раскрылся в монументальном зевке, а потом Рейлли сказал:
— История христианской церкви — это, конечно, интересно. Вот только я не вижу тут возможной связи с тем, что изображено на картине. Если в ней вообще есть какой-то смысл. «Пегас», кажется, считает, что есть. Но это неважно. Я намерен разгадать загадку картины, хотя бы узнать, что именно «Пегас» старается защитить. Иначе я никак не смогу с ними поквитаться.
— Лэнг, месть может очень неприятно отозваться вам. В любом смысле. — В трубке раздался явно неодобрительный вздох. — Все-таки жаль, что вы сами взялись за это дело, а не передали его полиции.
— Френсис, вы бредите! — повысил голос Лэнг. — У парижской полиции нет ни единой зацепки. Мне нужен результат, а не очередной висяк, не еще одно начатое и нераскрытое дело об убийстве. Вы, кажется, забыли, что этот самый «Пегас» уже пытался убить меня в Атланте. Уверяю вас, в ту ночь «они» зашли ко мне вовсе не для дружеской беседы. Давайте не будем забывать, что эти парни сумели повесить на меня обвинения в паре убийств. Я бы сказал, что «Пегас» передо мною в изрядном долгу.