Секрет Полишинеля
Шрифт:
– Комната Дюрэтра в соседнем бунгало! – выплевывает брюнет.
– Откуда я мог знать? Я здесь всего три дня и живу в доме. Неужели нельзя быть полюбезнее?
Он начинает расслабляться... Я по-прежнему не знаю, искренен он или притворяется. По этой перекошенной роже ничего не поймешь.
– Доктор Дюрэтр мне сказал, что его комната слева...
Ну ладно, я пошел налево... Не думаете же вы, что я развлекаюсь, шаря в чужих вещах, как прислуга из отеля? На этот раз он убежден – или притворяется таким. На его губах появляется улыбка, которую я успеваю
– Ладно, извините меня... Но когда видишь, как плохо знакомый тебе человек роется в твоих вещах...
– Да, понимаю – А крепко вы мне двинули... Вы, часом, не были чемпионом Франции в легком весе?
Он смеется.
– Я немного занимался боксом в университете.
– Зря бросили. При таких способностях у вас было бы блестящее спортивное будущее...
На этом мы расстаемся. Он мне показывает, где настоящая комната Дюрэтра, и я пользуюсь этим, чтобы провести в ней быстрый обыск. Фотопринадлежностей в ней нет.
Видя, что Берже ушел, я рискую заглянуть и в комнату доктора Минивье. В комнате этого тоже нет фотоаппарата... Вывод: наиболее вероятный подозреваемый – Берже.
Размышляя над этой загадкой, я возвращаюсь в дом, где узнаю, что Тибодену стало лучше. Дюрэтр, которого я отвожу в сторону, говорит, что надеется его спасти, и начинает задавать мне неудобные вопросы. Конечно, все это кажется ему странным. Он поражен при мысли, что профессор был отравлен, а еще больше от того, что мне известен яд...
Выкручиваясь, я наплел ему историю, не уступающую приключениям Тентена 1 . Я ему объясняю, что наша Служба задержала поблизости подозрительного, при котором был пузырек этого яда. Увидев, что старик умирает, я позвонил в Париж... Он поздравляет меня с моими дедуктивными мозгами и принятым решением. Я принимаю цветы без радости. Согласитесь, что все-таки неприятно напичкать известного ученого отравой, а потом получать поздравления с тем, что попытался вытащить его из могилы.
1
Герой популярных французских мультфильмов, участник самых невороятных приключений. Примечания переводчика
Я ему говорю о подозрении, что арестованный нами человек имел в поместье сообщника, и добавляю, что, обыскивая сейчас комнаты ассистентов, был пойман с поличным, но выкрутился. Пришлось рассказать, как мне это удалось. Он обещает не противоречить моим словам, когда Берже заговорит с ним об инциденте.
Частично успокоившись – потому что я по-прежнему не знаю, виновен Дюрэтр или нет, – я направляюсь в соседнее поместье нанести визит вежливости второму голубю.
Он грустно воркует, пытаясь выбраться из клетки. Жрать ему не приносили, и бедняга выглядит анемичным. Конечно, предателю он больше не нужен.
Я связываю лапы птицы куском веревки и иду к своей машине, не проходя через поместье Тибодена...
Мне надо съездить в Париж. Я хочу кое-что проверить, потому что люблю убедиться в твердости почвы, прежде чем поставлю на нее ногу.
Старик выглядит невеселым. Его лоб исчеркан морщинами, взгляд погасший, как витрина магазина после закрытия.
Я сажусь без приглашения.
– Как он? – спрашивает Старик.
– Немного лучше, – отвечаю я. – Я посвятил в тайну одного из двух докторов; он занимается им и надеется спасти, если сердце профессора окажется на высоте.
– Какая катастрофа! – вздыхает босс. Я пользуюсь случаем, чтобы вылить на него частичку моей желчи.
– Честно говоря, шеф, я думаю, что решение, принятое в отношении Тибодена, было несколько... поспешным. У нас против него была только та записка... Нас должно было насторожить то, что она подписана... Человек, предающий свою страну и посылающий сообщение с почтовым голубем, зная, что предыдущий голубь не долетел, должен быть осторожнее...
Человек с голой черепушкой не отвечает. Он молча скрывает свое разочарование и стыд. Это редкий случай, чтобы Старик так обделался.
– А теперь, – говорю, – давайте рассмотрим дело во всех подробностях. Во-первых, голуби. Вы сохранили тех двух, что привез Маньен?
– Разумеется...
– Вы не могли бы попросить принести их и того, что находится в моем кабинете?
Он снимает трубку внутреннего телефона и отдает распоряжения.
Через несколько минут нам приносят голубей. Один взгляд на них открывает мне глубину катастрофы. Я не мог выдать моих за тех, что были у шпиона... У моих серые лапки. Разница сразу бросается в глаза! Ночью мы ее не заметили, а тот тип при дневном свете увидел мгновенно...
– Моя вина, – говорю я Старику. Это идет ему прямо в сердце, и он ратифицирует мое покаяние осуждающей гримасой.
– Этот вопрос донимал меня, – говорю, – но сейчас я с этим разобрался... А теперь покажите мне второе сообщение. Может, мы что-нибудь из него узнаем...
Он охотно достает его из своего бездонного ящика.
Я строю гримасу, будто позирую для рекламы слабительного. Записка написана печатными буквами. Вы мне скажете, что хороший графолог сумеет установить ее авторство, сличив с образцами почерка сотрудников лаборатории, но я не очень люблю экспертов. Они считают себя волшебниками, а на самом деле простые ремесленники!
Я возвращаю записку Старику.
– По этому вопросу ничего... Переходим к следующему.
– К какому?
– К рассуждениям в их чистом виде. Пославший это сообщение думал, что наша служба примет то решение, которое приняла... Верно?
Лоб Старика разглаживается, в потухших глазах появляется блеск.
– Дальше? – говорит он.
– Это значит, что предателю Тибоден больше не нужен, вы понимаете?
– Выглядит убедительно, – соглашается босс.
– Значит, мы вправе задать себе следующий вопрос, шеф: «А почему ему больше не нужен профессор?»