Секрет Юлиана Отступника
Шрифт:
Фонд. Точное название — Фонд имени Джанет и Джеффа Холт, благотворительная организация, финансируемая какой-то европейской компанией. С какой стати коммерческое предприятие — названия ее Фрэнсис ни разу не смог найти в списках какой бы то ни было фондовой биржи — взялось ежегодно выплачивать сумму, выражавшуюся десятизначным числом, в память погибшей сестры и племянника Лэнга, так и оставалось загадкой для священника. Еще таинственнее был тот факт, что Лэнг, уехавший из Атланты примерно в это же время в прошлом году, чтобы отыскать тех, кто был виновен в гибели Джанет и ее приемного сына, вернулся спустя несколько месяцев единоличным распорядителем
Помимо фонда, Лэнг привез с собой еще и Герт, женщину, с которой, судя по всему, он был знаком еще до брака с Дон. Лэнг быстро дал понять другу, что любые подробности его былых отношений с этой женщиной, равно как и все, что касается фонда, не подлежат обсуждению [8] .
Но не только это озадачивало Фрэнсиса. Существовал еще и тот факт, что Лэнг поступил учиться на юриста, когда ему было уже за тридцать, и никогда ничего не рассказывал о периоде, разделявшем то время, когда он учился в колледже, и началом его юридической практики.
8
Об этом рассказывается в романе Г. Лумиса «Секрет Пегаса».
Сплошные загадки, но ни одна из них не стоила того, чтобы лезть с нежелательными вопросами, рискуя потерять дружбу.
Лэнг вернулся к столу и сел, не сказав ни слова. Или он почему-то углубился в свои мысли, или по телефону ему сказали что-то неожиданное. Фрэнсис и Герт тоже умолкли, выжидая, когда же он что-нибудь скажет, но объяснений не последовало.
Фрэнсис тщательно собрал крошки со своей тарелки.
— Хотите еще? — спросила Герт.
Священник вскинул руки в шутливом жесте сдающегося человека.
— О нет, спасибо. Замечательный пирог, но я по-настоящему объелся.
Герт встала и убрала его тарелку.
— В таком случае я заверну для вас еще кусок. На ход ноги.
— Навынос, — машинально поправил ее Лэнг, все так же погруженный в свои мысли.
— Разве он не возьмет это с собой?
Лэнг промолчал. Он уже отказался от мысли научить Герт хоть сколько-нибудь правильно употреблять идиоматичные американские обороты.
Пока Герт упаковывала остатки штруделя, Лэнг принес два стакана и бутылку односолодового виски. Один стакан он поставил перед Фрэнсисом и знаком предложил налить.
Фрэнсис поднялся. Было ясно, что мысли его друга заняты телефонным звонком, а не шутливой пикировкой, продолжавшейся всю вторую половину вечера.
— Нет, спасибо. Мне еще ехать домой, и задержание за управление автомобилем в нетрезвом виде мне вовсе ни к чему.
Лэнг криво усмехнулся.
— Неужели нет ни одной папской буллы, оправдывающей такое вождение?
Фрэнсис взял у Герт остатки штруделя и благодарно кивнул.
— Безбожники-полицейские не делают нам, священнослужителям, никаких послаблений. — Он вышел в прихожую, открыл дверь на лестничную площадку и добавил через плечо: — Впрочем, сознаюсь, что от штрафа за превышение скорости моя колоратка — форменная одежда священника — несколько раз меня спасала.
— Что ж, вольному воля, — сказал Лэнг. — Но давайте хотя бы узнаем счет. В Стране мечты должны были уже дойти до средних иннингов.
«Брейвс» играли в Лос-Анджелесе, за
— Ладно, еще на минуточку, — сдался священник и, вернувшись в квартиру, вновь закрыл за собой дверь. — Только держите виски подальше от меня.
Мужчины вновь сели, теперь уже за столик в кухне, и Лэнг включил маленький телевизор, стоявший на предназначенной для завтрака стойке. Сколько раз ни приходилось ему включать телевизор, он всякий раз воспринимал пересылку изображений через весь континент как чудо, вполне сопоставимое с тем, что творили когда-то древние боги.
Они застали окончание иннинга, а потом пошла реклама автомобиля, и диктор принялся выкрикивать в деланом возбуждении всякую чепуху. Когда же сверкающие новые машинки по НИЗКИМ, НИЗКИМ, НЕВЕРОЯТНО НИЗКИМ ЦЕНАМ исчезли, на экране появилась знакомая фигура: седой мужчина с Библией в руке; его льдисто-голубые глаза с искренней открытостью глядели в камеру.
— Мои сограждане, — начал он. — Для нас настала пора отобрать нашу страну из рук безбожных судейских и тех, кто стремится уничтожить наше христианское наследие. Когда я стану вашим президентом, мы вместе займемся всеми этими проблемами и снова выведем Америку на первое место среди всех наций…
И Лэнг, и Фрэнсис уже слышали эти слова. Гарольд Стрейт претендовал на выдвижение в кандидаты от своей партии на предстоящих президентских выборах. Потом его решительное лицо исчезло, и зазвучало «Боже, благослови Америку».
— Я уверен, что евреев этой страны его программа очень обрадует, — с кривой усмешкой заметил Лэнг.
— Не говоря уже о мусульманах, буддистах и всех прочих, — добавил Фрэнсис. — А также все те страны, которые, как услышат о том, что кто-то рвется на первое место, сразу представляют себе морских пехотинцев на своих границах.
Герт, отказавшись ненадолго от своего убеждения в том, что от телевидения гниют мозги, повернулась, чтобы тоже взглянуть на экран, но с него уже исчезло изображение.
— Думаете, у этого типа есть шанс на победу?
Лэнг пожал плечами. Предсказать возможные повороты американской политики было делом крайне трудным.
— Много народу до сих пор уверено, что он сможет вновь повесить в зданиях судов плакаты с Десятью заповедями, прекратить изучение эволюционной теории и пересмотреть дело Роу против Вейда [9] .
9
Решение Верховного суда США по делу «Роу против Вейда» (1973) признало закон штата Техас об ограничении права на аборт противоречащим Конституции США, ущемляющим личную свободу женщины, т. е. закрепило за женщинами конституционно охраняемое право на выбор: делать аборт или нет, в пределах медико-биологической допустимости.
— И что же в этом хорошего?
Лэнг взглянул на Фрэнсиса, он ответил ему улыбкой.
— Я уверен, что Фрэнсис с готовностью поддержал бы запрет абортов…
— Только не в том случае, если для этого понадобится допустить Стрейта в Белый дом, — вставил священник.
— И, — продолжал Лэнг, — его фраза насчет отца, погибшего во время Второй мировой войны ради сохранения американских ценностей, тоже бьет не в бровь, а в глаз.
— А что, у вас считается нормальным, если человек въезжает в политику на поступках родственников? — недоверчиво спросила Герт.