Секретная карта
Шрифт:
Келес Антураси осторожно пошевелился, надеясь, что головная боль немного утихнет. Надежды не оправдались. Он не открывал глаз, — даже слабый проблеск света отозвался бы болезненной дробью в его голове. Он знал, что Рекарафи не хотел причинять ему неприятные ощущения; тошнотворные приступы, преследовавшие его первое время после появления вирука, давно не повторялись. Но головная боль никуда не делась. Она начиналась после заката и мучила Келеса всю ночь, не давая толком выспаться. Он вставал больной, и весь остаток дня ему нездоровилось.
Он надеялся, что его кровь наконец очистится от яда Вирука, и послушно
Кирас добровольно взялся учить Келеса обращаться с мечом. Картограф был уверен, что юный воин все ещё находился под впечатлением от того, как легко он разобрался с опасным водоёмом. Моравен указывал ученику на успех Келеса, как доказательство превосходства разума над бездумным действием. Кирас, по всей видимости, принял его слова близко к сердцу, и теперь старался как-то отблагодарить Келеса за оказанную им всем услугу. Кроме того, это позволяло Келесу сосредоточиться на чём-то ещё, кроме собственного отвратительного самочувствия.
Тайрисса тоже старалась помочь Келесу, но другим способом. Они вместе отправлялись на непродолжительные прогулки по окрестностям. Благодаря этим «короткометражным» путешествиям Келес какое-то время находился вдали от Рекарафи, а самое главное — от своего полевого дневника и карт. Тайрисса с бесконечным терпением рассказывала ему о растениях, их цветах и семенах, о местных животных, показывала Келесу звериные следы, учила как правильно определять, что съедобно, а что — нет. Она каждый раз прилагала огромные усилия, для того чтобы не ошибиться в выводах, и чаще всего, когда им удавалось увидеть какого-нибудь зверя вживую, её предположения, основанные лишь на сведениях о его следах и издаваемых им звуках, подтверждались.
Келес внимательно слушал всё, что она ему говорила, и постепенно начинал понимать, почему его брата так привлекали подобные экспедиции. Он вычислял расстояния и чертил карты, но это не давало полной картины. Было так здорово вдыхать полной грудью свежий воздух, чувствовать тонкий аромат цветов, или, заметив в колючих зарослях клочок меха, догадаться, какому зверю он принадлежал.
— Странно, Тайрисса, но я всегда считал, что Керу — городские жители, а ты так много знаешь обо всём этом. Вряд ли ты могла приобрести в Морианде подобные знания.
Она засмеялась и, опустившись на корточки, провела большим пальцем по жёстким фиолетовым цветам горного вереска.
— Для наленирцев мы действительно городские жители. И для вас мы все на одно лицо. Я старше тебя на десять лет. В Морианде я провела всего семь.
— А до этого?
Она нахмурилась.
— До этого я жила не в Морианде.
Келес подошёл и опустился рядом с ней на колени.
— Тайрисса, я помню твои слова, — той первой ночью на «Речном Соме». Ты сказала, что мне необязательно знать некоторые вещи. Я уважаю твоё право на скрытность. И буду уважать впредь, но мне ужасно любопытно. Полагаю, большую часть того, о чём рассказываешь, ты узнала в Гелосунде. Я не хочу совать нос в твои дела, но хочу иметь хотя бы приблизительное представление о тебе.
Светловолосая женщина обернулась к Келесу и смерила его взглядом, который показался ему куда холоднее пронизывающего ветра. Но это длилось всего мгновение. Потом глаза её потеплели, впрочем, не намного.
— Келес, я очень уважаю тебя за преданность делу и за твою находчивость. Ты говоришь о «приблизительном представлении», но я знаю по опыту, что этим дело не ограничится. Я знаю, что мальчики в Наленире вырастают, мечтая о Керу. Я помню, как вы с вашим братом смотрели на меня, входя в приёмную залу на праздновании дня рождения вашего деда. Да, я была одним из Стражей в тот вечер.
Келес залился румянцем.
— Я не хотел…
— Не переживай. Остальные мужчины смотрели на нас точно так же, а ваши с братом взгляды были куда теплее, чем взгляды большинства женщин. Ваши представления о Керу складывались из бесчисленных слухов. Ты слышал, что мы держимся сами по себе. Не заводим любовников, не рожаем детей, участвуем в странных обрядах, позволяющих нам черпать силы прямо из Гелосунда. Наверняка, ты слышал также, что мы занимаемся любовью только с женщинами, или что Правитель — единственный мужчина, которого мы допускаем на ложе. Некоторые полагают даже, будто мы имеем неограниченную власть над Правителем, как до этого — над его отцом, и тайно растим наследника, который займёт трон Наленира, когда мы решим, что Кирон больше не нужен Гелосунду.
— Я слышал многие из этих историй, но никогда в них не верил.
Она помолчала, потом опустила глаза и кивнула.
— Не верил, ясное дело. Ты отбросил прочь все истории, которые рассказывают друг другу юнцы в Наленире, и никогда больше ни о чём таком не вспоминал. Неудивительно. Скорее, печально.
Келес выпрямился и отряхну красную пыль с колен.
— Печально? В каком смысле — печально?
— Это показывает, насколько ты далёк от жизни, Келес. — Она обернулась и посмотрела на него. — Ты любил женщину, из-за которой твою спину украшают шрамы?
— Да, конечно.
— Расскажи мне о ней.
Келес скрестил руки на груди.
— Ну… она была хорошенькая, и из хорошей семьи, и…
Он запнулся и едва слышно добавил:
— И мой отец был женат на женщине из купеческой семьи, и мой дед. Все шло так, как положено.
— Как положено. — Тайрисса сорвала веточку вереска и воткнула в волосы за левым ухом. — Ты любил её, поскольку полагал, что должен любить её. Что ж, это вполне соответствует твоим представлениям о мире. Числа и измерения позволяют тебе упорядоченно описывать мир. Точно так же и она была частью установленного порядка, а тебе это необходимо. Ты смотрел на неё, как на недостающий кусочек в мозаике собственной жизни.
— Неправда! — Но он не мог найти ни одного доказательства её неправоты. Верно, он убедил себя, что любит Маджиату, поскольку хотел полюбить её. Я нуждался в том, чтобы кто-то любил меня так же, как моя мать любила отца.
Тайрисса подняла руки и обвела широким жестом пространство вокруг.
— Взгляни на эти места, Келес. Они существовали задолго до того, как пришёл ты, чтобы измерить и описать здесь каждый клочок земли. И будут существовать после того, как твои карты рассыплются в прах.