Секретная карта
Шрифт:
Он опустил руку.
— Вы используете девятеричное исчисление, а мы — десятеричное.
— У вас десять богов? — Келес поднял лицо к небу, пытаясь отыскать взглядом десятое созвездие.
— Нет. У наших рабов на руках было по десять пальцев. Мы не хотели, чтобы они ошибались при расчётах.
Вирук подошёл ближе, держась с подветренной стороны.
— Так вот, семьдесят десятилетий тому назад произошла битва, послужившая причиной появления тавам эйзара. Сначала он был виден и при солнечном свете, он был ярче солнца, поскольку солнце почти не появлялось
Вирук ссутулился, словно согнувшись под тяжестью воспоминаний.
— Вам не понять, на что это было похоже, Келес. То что довелось увидеть вам по дороге сюда, тоже удивительно, и каждый раз это было что-то иное. Когда магия вырвалась на свободу она, она уничтожала все — но и творила все. Все, что вы видели и больше, чем можете себе представить, — все существовало здесь одновременно. Перемещалось прошлое и будущее, настоящее с несбывшимся, растения с животными; всё, что не было хоть как-то защищено, полностью изменилось.
Картограф закрыл глаза и попытался осознать слова Рекарафи.
— Вы правы, я не могу представить подобное.
— Представьте тихое озеро, Келес, гладкую поверхность воды. Мир был похож на неё. А теперь представьте, что вода забурлила и превратилась в пену. Все изменилось. Здесь вместо воды была магия, и она исказила реальность. Все вещи существовали в одно и то же время, но ни одна не сохранялась надолго, — магия была слишком сильна.
— И озеро продолжало бурлить.
— Да. И её сдерживал лишь тавам эйзар.
Келес открыл глаза и опустился рядом с Рекарафи. Вирук подошёл совсем близко, но головная боль не появилась. Келес подозревал, что позже она всё-таки начнётся, но решил не обращать внимания. Рекарафи держался обособленно все время путешествия. Келес побаивался его, но хотел ответить на попытку вирука сократить расстояние между ними.
— Вы говорите о завесе так, что мне кажется, будто была и другая.
Рекарафи повернул к нему лицо. В зрачках его тёмных глаз отражался холодный свет звёзд.
— Когда-то Вирукадин захлестнула волна магии такой силы, о которой вы никогда не могли бы даже помыслить. Катаклизм изменил эти земли и уничтожил внутреннее море. Гибель Вирукадина поглотила землю бесследно.
Там, где сейчас находится Тёмное море, Келес, когда-то возвышались величественные горы, касавшиеся вершинами звёзд. Там был наш дом, и, даже находясь далеко оттуда, мы видели их. Самая высокая гора всегда была покрыта снегом, — её вершину скрывали облака. Но тавамазари подчинили ветра своей воле и укротили солнце. У нас всегда было тепло, как в Миромиле, пышно росло и цвело все живое, словно в Уммуммораре. Наш дом был земным раем.
Келес покачал головой.
— Как можно было уничтожить подобное чудо?
Вирук издал клокочущий звук, словно что-то перекатывалось у него в горле.
— Мы находимся на земле, которая была разрушена по вине вашего народа, и вы спрашиваете об этом? Разве причины имеют значение спустя три тысячи лет? Те, кто владел силой, хотели получить больше, и ревниво охраняли от прочих то, что имели. Те, у кого не было ничего, хотели получить хоть что-то и не останавливались ни перед чем, чтобы добиться своего. И те, и другие пытались выставить свои деяния в лучшем свете, хотя дела не были ни благородными, ни справедливыми.
Когда все произошло, уцелевшие собрали оставшихся тавамазари и ушли за пределы бывшей столицы, чтобы создать вокруг тавам эйзар и не позволить разрушительной силе выплеснуться за пределы Вирукадина. Город погрузился в морские пучины, а Чёрная Жемчужина поднялась на небеса.
Картограф посмотрел наверх. Гол'дун, вторая по размеру луна, висела в небе, — чёрный шар, окружённый серебристо-зелёным сиянием.
— Гол'дун — сокровище, принадлежащее сразу всем богам. Она медленно проплывает мимо каждого из них, — они не в силах вынести долгого расставания с ней.
Из горла вирука снова вырвалось клокотание.
— Я мог бы рассказать вам об истинном происхождении ваших богов, Келес Антураси. Но вы не поверите мне. Во времена моей юности Чёрная Жемчужина не сияла на небе. Ваше название для нас ничего не значит. Мы называем её гоал ньюан. Приблизительно на ваш язык это можно перевести как «камень души». Но это тоже плохой перевод. Он не отражает всех тонкостей.
— Пожалуйста, объясните мне.
Рекафари медленно прикрыл глаза.
— Это не поможет вам при описании нового мира.
— Но поможет мне понять мир, который я описываю.
Вирук сидел неподвижно, глаза его были закрыты; потом он поднял подбородок. Келес гадал, о чём он думает. Казалось, Рекарафи разговаривает с духами, спрашивая у них совета, прежде чем ответить ему. Может быть, он говорит с посланницей, — так же, как я — с дедом.
Наконец вирук открыл глаза.
— Мы верим, что после смерти каждого из нас ждёт суд. Любое совершенное нами зло превращается в чёрный камень — гоал ньюан. Любое доброе деяние превращается в белый камень — гоал саам. Судья забирает их и кладёт на весы. Если чёрных камней больше, душа обречена на вечное мучение. Если больше белых — душа отправляется в рай.
— А если камней поровну?
Рекарафи кивнул.
— Камни забирают, а душа возвращается на землю в новом перевоплощении.
— Так вы верите… — Келес замолчал, увидев, что вирук предупреждающе поднял руку с блеснувшими в лунном свете когтями. Он почувствовал слабый запах яда. У него закружилась голова, и он отпрянул назад. — Что такое?
— Я рассказал вам об этом по двум причинам, Келес. Первое: нам могут встретиться могилы вируков. Если они будут открыты, вы, возможно, увидите внутри белые и чёрные камни. Когда тело хоронят, часто друзья или враги бросают в могилу камни, чтобы сдвинуть чашу весов в одну или другую сторону. Теперь вы знаете, как это объясняется.