Секретная просьба (Повести и рассказы)
Шрифт:
Тычет генерал Ивашев царский ответ соседу:
— Ну-ка, голубчик, читай. Где же твоё пророчество? Вот видишь — про Альпийский поход. Вот видишь — про мою знаменитость. А вот тут, читай чуть пониже, — про боевые мои награды.
Далее царь писал о здоровье генерала. Торжествует генерал Ивашев:
— Нет, всё же помнит, всё же ценит меня государь, вот тут о здоровье даже пишет.
Стоит сосед, смотрит в письмо. Всё верно, всё так.
— Ефимка! Ефимка! — кричит Ивашев.
— Слушаю, барин.
— Коней запрягай, Ефимка.
Перевёл
Читает и вдруг бледнеет.
«А так как вы в немалых уже годах, — писал царь, — и здоровье ваше оберегать надобно, то посему, ради вашей же пользы, не могу отпустить в Сибирь».
До конца своих дней мстил Николай I декабристам. Мстил и в большом и в малом.
Глава IX
«СИЛА В ЗЛОДЕЯХ ЕСТЬ»
Начальник Нерчинских рудников Бурнашев ломал себе голову. Перед ним лежала инструкция, как содержать декабристов.
«Содержать по всем строгостям», — значилось в инструкции. Но тут же была и приписка: «О состоянии их ежемесячно доносить в собственные руки его императорского величества». Это добавление и смущало Бурнашева.
Что значит «содержать по всем строгостям», начальник рудников представлял хорошо. Не первый год он ведает каторгой. Не один каторжанин здесь кончил век.
— Да если по полной строгости, — рассуждал Бурнашев, — то, пожалуй, от этих господ полгода — и ваших нет.
Бурнашев усмехнулся, стал вспоминать: князь Сергей Трубецкой харкает кровью, болеет горлом. Князь Евгений Оболенский болен цингой. У Василия Давыдова открылись раны. Александр Якубович страдает грудью.
Бурнашев презрительно сплюнул.
— Мелкота. Вот, может, Волконский побольше других протянет. Ну год, ну от силы два.
Решил Бурнашев обращаться с декабристами согласно инструкции. Назначил начальником тюрьмы сурового офицера. Стал тот всячески притеснять заключённых. Распорядился не выдавать декабристам свечей, то есть вечерами держал в темноте. Запретил им во время работы общаться и даже разговаривать друг с другом. Покрикивал. Всех называл на «ты».
Суровое к ним отношение и вызвало протест декабристов.
Прибежали однажды охранники к Бурнашеву, докладывают:
— Ропчут, ваше высокородие.
— Но, но… Я их в момент… При мне тут не очень пикнут.
— Они не словесно, ваше высокородие.
— Как — не словесно?!
— Объявили голодовку, ваше высокородие.
— Бунт! — закричал Бурнашев. — И там бунтовали, — махнул он рукой на запад, — и здесь! Пороть их! Кнутами!
Потом поостыл, подумал: «А вдруг от голодовки они помрут. Не простит государь за это!» Послал он в тюрьму посыльного.
— Ну как?
— Голодают, ваше высокородие.
Через день:
— Ну как?
— Голодают.
Пришлось отступить Бурнашеву.
— Хворые, хворые, а всё же сила в злодеях есть, — пробурчал Бурнашев. Приказал он выполнить все требования декабристов. Даже начальника тюрьмы заменил.
— Шевелись! Шевелись! — монотонно командовал офицер.
Пятеро смертников рыли себе могилу. Уходят лопаты в промёрзший грунт. Всё глубже и глубже яма.
Рядом с могилой врыли столбы.
— Ваше превосходительство, всё готово, — доложил офицер генералу.
Подвели обречённых к столбам. Генерал поднял руку, скомандовал:
— Пли!
Взвился дымок из солдатских ружей. Рухнули вниз казнённые.
Декабрист поручик Иван Сухинов был схвачен позднее других.
Невзлюбило тюремное начальство Сухинова. Погнало в Сибирь пешком. Семь тысяч вёрст прошагал в кандалах Сухинов. Шёл год, шесть месяцев и одиннадцать дней.
Попал он на ту же нерчинскую каторгу, правда отдельно от всех других — на Зерентуйский рудник.
Пробыл Сухинов здесь месяц, второй. Присмотрелся. Освоился. Появился у Сухинова план. Решил он взбунтовать Зерентуйский рудник. Встать во главе восстания. Поднять всю округу. Явиться в Читинский острог. Тут в Читинском остроге в то время находилось большинство декабристов. Сухинов мечтал организовать целую армию из заключённых. Он собирался освободить не только друзей-декабристов, но и всех тех, кто томился по разным сибирским каторгам.
Заключённые в Зерентуйске поддержали Сухинова. Стали сообща готовиться.
— Пули нужны, пули, — говорил Сухинов.
Стали заговорщики в лесу тайно лить пули и делать патроны.
— Первым делом бери цейхгауз [5] , - наставлял Сухинов.
Ходили каторжники вокруг цейхгауза, смотрели, с какой стороны лучше на склад напасть.
Восстание назначили на май, на весну. Всё выше и выше над лесом солнце. Всё ближе и ближе момент восстания.
И вдруг заговор Сухинова был раскрыт. Страшная участь постигла его участников. Шесть человек, в том числе и Сухинов, были приговорены к смертной казни. Остальных нещадно били плетьми и кнутами.
5
Цейхгауз — помещение, где хранилось оружие.
Сухинова перед казнью хотели клеймить — поставить на лице раскалённым железом тюремные знаки. Для офицера такое наказание было страшнее смерти.
Узнал Сухинов:
— Не радоваться палачам!
Когда тюремщики пришли за ним в камеру, Сухинова не было уже в живых. Он сам распрощался с жизнью.
Александр Бестужев, Александр Муравьёв, Александр Якубович, Александр Одоевский, Александр Поджио, брат Иосифа Поджио, моряк Александр Беляев и десять ещё Александров. Всего шестнадцать. Вот их сколько среди декабристов.