Секретная зона: Исповедь генерального конструктора
Шрифт:
На палубу вышел, а палубы нет…
– Порезать линкор - большого ума не надо. А вот построить…
Генерал Ненашев перебил меня:
– Очень недовольны там, - он показал рукой на верх, - вашими делами здесь. Надо как-то разрядить обстановку, объяснить, кое-что пообещать.
– Объяснять, обещать - это слова, а Москва, как известно, верит не словам, а делам. И поскольку сейчас главные дела свершаются именно здесь, на полигоне, то здесь и мое место, что бы ни наговаривали там, в верхах, паркетные шаркуны в погонах, лампасах и квазиученые умники.
– Но разве это дезинформация, а не факт, что надежность «Алдана» - ноль целых и хрен десятых? И еще вопрос: как вы собираетесь поправить дело?
– Здесь нечего поправлять, - ответил я Михаилу Ивановичу.
– Как начальнику заказывающего управления, вам следовало бы понимать и разъяснять хулителям «Алдана», что он («Алдан») сейчас - как новорожденное дитя. В свое время он научится держать голову, сидеть, ползать, вставать на ноги, делать первые шаги, снова вставать, - так много раз, пока не вырастет сначала мальчик, а потом мужчина.
– А пока что, товарищ генерал-лейтенант, разрешите доложить, что ваш ребеночек ничего не умеет, кроме как делать в пеленки.
Сказав это, Ненашев хохотнул, подмигивая окружавшим наш столик офицерам, но их не развеселила острота их московского начальника. Они считали «Алдан» в той же мере своим делом, как и генерального конструктора. Только два-три человека, имея в виду обещанное повышение или перевод в Москву, подчеркнуто громко, но неестественно изобразили состояние смеха.
– Для ребеночка это вполне понятно, - ответил я.
– Хуже, когда взрослые дяди, да еще с лампасами, делают то же самое в штаны. Это те самые дяди, которым показалось, что из «Алдана» получается пшик, и они торопятся отмежеваться от разработчиков, чтобы не делить с ними ответственность.
Наш с Михаилом Ивановичем диалог был прерван командой по громкоговорящей связи:
– Доложить о подписании протоколов к принятию готовности пятнадцать минут.
По этой команде на столике руководителей испытаний были разложены бумажные ленты с записями графопостроителей по результатам контрольного проигрывания на электронных имитаторах предстоящего пуска противоракеты.
«Все параметры комплекса «Алдан» в норме» - таким было согласованное заключение представителей промышленности и полигона по результатам анализа этих записей.
После этого офицер - начальник смены командного пункта положил на стол руководителей прошнурованный секретчиками журнал боевой работы, на обложке которого был наклеен фабричный ярлык «Амбарная книга», а на открытой странице было написано от руки:
Все средства системы и измерительного комплекса полигона к боевой работе готовы. Протоколы готовности на объектах подписаны. В районе измерительных пунктов №№… облачность соответственно… баллов.
Пуск №… противоракеты А-350 разрешаем:
Технический руководитель испытаний Г. КИСУНЬКО
Ответственный руководитель испытаний П. ГРИЦАК
После того как генерал Грицак и я поставили свои подписи, Ненашев напомнил Петру Клементьевичу:
– Вы лично отвечаете за безопасность при проведении пуска.
– Под вашим личным руководством, - съязвил я Михаилу Ивановичу, - поскольку вы присутствуете на КП и являетесь старшим над генералом Грицаком начальством.
А после объявления 5-минутной готовности Михаил Иванович покинул КП, пояснив, что с улицы визуально наблюдать пуск интересней. После его ухода П. К. Грицак сказал мне:
– Очень хорошо. По крайней мере, не будет здесь никому мешать.
– Оно-то хорошо, но я боюсь: не успел ли он что-нибудь сглазить.
…Минутная готовность. Мелодично пропели «протяжки». На табло загораются: «СТАРТ», «ОТРЫВ». Противоракета захвачена на автосопровождение. На экране в виде светящейся точки появилась отметка ее местоположения… И вдруг на экране беспорядочно замигало множество точек, а потом все погасло. На табло осталось светиться только «АВТОСОПРОВОЖДЕНИЕ ИЗДЕЛИЯ». Что-то случилось. Но где?
Мы с Грицаком переглянулись. Оба понимали, что ракета летит неизвестно куда, может выйти за пределы отчужденной территории полигона, и тогда… Секунды бегут, ракета уходит все дальше. По инструкции надо дать команду на аварийную отсечку двигателя, чтобы ракета упала ближе от точки старта при наименьшей вероятности выхода за границы полигона.
Но при этом она упадет с приличным запасом высокотоксичного топлива и окислителя, в месте падения будет сильный взрыв, пожар и интоксикация местности на большой площади. Нет, уж лучше пусть она шлепнется как пустая железка. Все это мигом проскочило в моем сознании, и я чуть заметным жестом руки дал понять Петру Клементьевичу: «Пусть все идет своим чередом». А он понимающе кивнул в знак согласия.
Когда все закончилось, группа анализа установила, что ракета сопровождалась и выполняла команды, передаваемые через станцию управления, в течение полного полетного времени, до полного израсходования топлива. Но на рули шли постоянные, словно бы замороженные команды, непрерывно заворачивая полет ракеты вправо, и она вышла далеко за пределы полигона. Пролонгированная точка падения оказалась недалеко от одного из целинных совхозов. Узнав об этом, генерал Ненашев напомнил Грицаку:
– Я вас предупреждал! Вы ответите! И вы тоже, - добавил он, обращаясь ко мне, и покинул КП, чтобы лично доложить о случившемся начальнику главка.
Между тем я пригласил к себе начальника Особого отдела и попросил его через органы КГБ поскорее уточнить место падения ракеты и помочь в разыскании и сохранении ее остатков. «И вообще, - добавил я, - выясните, пожалуйста, все ли там благополучно».
Потом поговорили с офицерами из состава боевой смены в том смысле, что во время пуска они точно выполняли указания генерального конструктора, никаких замечаний к ним у генерального нет, и при необходимости я готов подтвердить это в письменной форме.