Секретное досье
Шрифт:
Долби, типичный элегантный, медлительный англичанин, закончил привилегированную частную школу и, как правило, умел сочетать служебные обязанности с комфортом и роскошью. Он был немного выше меня: вероятно, 6 футов 1 дюйм или 6 футов 2 дюйма. У него были длинные светлые волосы, и периодически он отпускал тонкие светлые усики. В данный момент их не было. Лицо чистое, слегка загорелое. Маленький, похожий на укол шрам высоко на левой щеке – след его пребывания в немецком университете в 38-м году. Благодаря этому опыту Долби в 1941 году получил орден «За боевые
Многое он усвоил и от обычной школы, например, носил на правой руке маленький перстень-печатку. Всякий раз, когда Долби проводил ладонью по лицу, а случалось это часто, он царапал кожу краем перстня. В результате на коже из-за чрезмерной ее чувствительности вспухала красная полоска. Завораживающее зрелище.
Он посмотрел на меня поверх носков своих замшевых туфель, которые покоились в центре стола, погребенного под кипами важных бумаг, сложенных ровными стопками. Спартанская мебель (министерство труда, наши дни) прорывала дешевый линолеум, а в воздухе стоял запах табачного пепла.
– Вам здесь, конечно, нравится? – спросил Долби.
– У меня ясный ум и чистое сердце. Ежедневно сплю по восемь часов. Я лояльный, прилежный работник и приложу все усилия, чтобы сделать каждый день достойным доверия, оказанного мне отечески настроенным нанимателем.
– Шучу здесь я, – сказал Долби.
– Так в чем проблема? Всегда рад посмеяться – последний месяц мои глаза работали со скоростью двадцать четыре кадра в секунду.
Долби затянул шнурок на ботинке.
– Как считаете: сможете справиться со сложным маленьким спецзаданием?
– Если оно не требует классического образования, прощупаю обстановку.
– Порадуйте меня, выполните его без жалоб и сарказма.
– Это уже будет совсем не то, – заметил я.
Долби опустил ноги на пол и заговорил серьезно:
– Сегодня утром я был на конференции старших сотрудников разведслужбы. Министерство внутренних дел крайне обеспокоено исчезновениями своих ведущих биохимиков. Комитеты, подкомитеты – видели бы вы их там, такой базар устроили.
– Значит, еще один? – спросил я.
– Сегодня утром очередной из них ушел из дома в семь сорок пять, но до лаборатории не доехал.
– Переметнулся туда? – поинтересовался я.
Долби поморщился и связался по настольному интеркому с Элис:
– Элис, откройте папку и назовите мне кодовое имя сегодняшнего «бродячего музыканта Вилли» [3] .
Долби выражал свои желания, отдавая безапелляционно недвусмысленные приказы, но все его подчиненные предпочитали их запутанно-вежливой болтовне большинства начальников отделов, особенно я – беглец из Военного министерства. Голос Элис звучал по интеркому, как у утенка Дональда, подхватившего насморк. На какую-то ее реплику Долби ответил:
– К черту письмо из министерства внутренних дел. Делайте, как я говорю.
Последовала тишина, а потом недовольным тоном Элис назвала длинный номер досье и
– Умница, – отозвался Долби с самой своей чарующей интонацией, и даже через эту трещалку я услышал воодушевление в голосе Элис, когда она ответила: «Очень хорошо, сэр».
Долби выключил интерком и повернулся ко мне.
– Из соображений безопасности публикацию материалов об исчезновении этого Ворона запретили, но я сказал им, что к дневным выпускам самые ушлые журналисты что-нибудь да разнюхают. Взгляните-ка сюда.
Долби выложил пять фотографий паспортного формата на свой полированный тиковый стол. Ворону было далеко за сорок; густые черные волосы, кустистые брови, тонкий нос – в клубе «Сент-Джеймс» в течение дня можно встретить сотню похожих на него.
– Вместе с ним, – продолжил Долби, – получается восемь исчезновений в высших ученых кругах за… – он глянул на настольный календарь, – шесть с половиной недель.
– Министерство внутренних дел наверняка не просит нашей помощи, – заметил я.
– Разумеется, нет, но если мы найдем Ворона, думаю, министр внутренних дел распустит свой жалкий разведотдел, зашедший в тупик. Тогда мы присовокупим их досье к своим. Подумайте об этом.
– Найти его? – спросил я. – С чего же мы начнем?
– С чего начнете вы? – уточнил Долби.
– Понятия не имею. Поеду в лабораторию, жена не знает, что на него нашло в последнее время, обнаруживаю темноволосую женщину с миндалевидными глазами. Банковский служащий недоумевает, откуда у него все эти деньги. Рукопашная схватка в неосвещенной лаборатории. Стеклянные пробирки, которые разнесли бы мир в клочья. Безумный ученый пятится к свободе со склянкой в руках – я подставляю ему подножку. Звучит «Правь, Британия».
Долби смерил меня таким взглядом, чтобы я почувствовал себя подчиненным, встал и прошел к большой карте Европы, которую прикрепил к стене на прошлой неделе. Я встал рядом с ним.
– Вы считаете, что за этим стоит Сойка? – произнес я.
Долби смотрел на карту, не отрывая от нее глаз.
– Уверен в этом, абсолютно уверен.
На карте, покрытой прозрачной ацетатной пленкой, пять маленьких приграничных районов от Финляндии до Каспийского моря были очерчены черным жирным карандашом, а два населенных пункта в Сирии – отмечены красными флажками.
– Любое незаконное перемещение через отмеченные мной участки границы, – продолжил Долби, – совершенно точно связано с Сойкой. Важное перемещение. Я не хочу сказать, что он осуществляет их сам. – Долби постучал пальцами по линии границы. – До того как они перебросят его сюда, мы должны…
Задумавшись, Долби умолк.
– Похитить его? – предложил я.
Долби лихорадочно думал.
– Сейчас январь. Если бы мы могли сделать это в январе, – сказал он. В январе готовили оценочные справки для правительства. Я начал понимать, к чему он клонил. Внезапно Долби вновь вспомнил обо мне и пустил в ход мальчишеское обаяние.